Утвержден

постановлением президиума

Свердловского областного суда

от 16 апреля 2008 г.

 

БЮЛЛЕТЕНЬ

СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ

СВЕРДЛОВСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА

(ПЕРВЫЙ КВАРТАЛ 2008 ГОДА)

 

Бюллетень содержит Информацию Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Уральскому федеральному округу "Обобщение результатов деятельности судей федеральных судов и мировых судей, действующих в пределах Уральского федерального округа, по направлению судебных поручений об оказании международной правовой помощи и исполнению иностранных судебных поручений за 2007 год с отражением допускаемых судами типичных нарушений", информационное письмо об освобождении Пенсионного фонда Российской Федерации и его территориальных органов от уплаты госпошлины при подаче исков в суды общей юрисдикции о взыскании обязательных платежей, пеней, штрафов.

 

Вопросы применения семейного законодательства

 

В части раздела недвижимого имущества соглашение о разделе общего имущества супругов заключено не было, поскольку не было достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора.

В соглашении о разделе общего имущества супругов, в силу ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации, может быть решен вопрос только о разделе между супругами имущества, нажитого в период брака, при этом вопрос о передаче имущества иным лицам в данном соглашении разрешен быть не может.

 

М. обратился в суд с иском к Г. о вселении, об устранении препятствий в пользовании жилым домом.

В обоснование иска указал, что является единоличным собственником дома, до апреля 2007 года проживал в нем вместе с ответчиком, однако в апреле 2007 года после ухудшения отношений с ответчиком последняя перестала пускать его в дом.

Г., действующая в своих интересах, а также в интересах несовершеннолетних Я. и В., обратилась со встречным иском к М. о признании права собственности на спорный жилой дом и земельный участок.

В обоснование исковых требований указала, что состояла в браке с М. с 1990 по 2002 год. После расторжения брака до мая 2007 года стороны продолжали проживать в спорном доме, в мае 2007 года М. добровольно выехал из дома. При расторжении брака 27 июля 2002 года сторонами было заключено соглашение о разделе имущества, в соответствии с которым истец отказался от своей части дома в пользу ответчика и детей. На основании данного соглашения о разделе имущества Г. просила признать ее собственником 1/2 доли в праве на дом с хозяйственными и бытовыми постройками и сооружениями и 1/2 доли в праве собственности на земельный участок, признать Я. и В. собственниками по 1/4 доле в праве на дом с хозяйственными и бытовыми постройками и сооружениями и по 1/4 доле в праве собственности на земельный участок.

В судебном заседании М. заявленные исковые требования поддержал, встречный иск не признал, указав, что соглашение о разделе имущества является недействительным в части его отказа от прав на жилой дом, поскольку оно не удостоверено нотариально и не прошло государственную регистрацию. Срок исковой давности для предъявления иска о разделе совместно нажитого имущества истек, раздел произведен быть не может, и он является единоличным собственником дома.

Г. и ее представитель в судебном заседании первоначальный иск не признали, встречное исковое заявление поддержали.

Решением Нижнетуринского городского суда встречные исковые требования Г. удовлетворены в полном объеме. В удовлетворении исковых требований М. отказано.

В кассационной жалобе М. просил решение суда отменить, ссылаясь на неправильное применение судом норм материального и процессуального права.

Судебная коллегия отменила решение суда по следующим основаниям.

Судом установлено и не оспаривалось сторонами, что спорный жилой дом был приобретен М. по договору купли-продажи от 10 ноября 1999 года в период брака с Г. Право собственности истца на дом зарегистрировано в установленном законом порядке. 31 октября 2002 года брак между М. и Г. расторгнут. 27 июля 2002 года стороны заключили в простой письменной форме соглашение о разделе имущества, согласно которому, в частности, М. отказался от своей части дома, оформленного на него, в котором он прописан и проживал, в пользу Г. и своих детей. До мая 2007 года М., Г. и их несовершеннолетние дети Я., В. продолжали проживать в спорном доме все вместе. В настоящее время М. в спорном доме не проживает: Г. препятствует его вселению в данное жилое помещение и проживанию в нем.

Удовлетворяя встречные исковые требования Г. и признавая ее и несовершеннолетних Я. и В. собственниками дома и земельного участка, суд исходил из того, что, как следует из соглашения о разделе имущества, М. отказался от своей доли в праве собственности на дом в пользу бывшей супруги и детей, и данное соглашение является основанием для возникновения права собственности ответчиков на спорный дом. При этом суд сослался на ст. 236 Гражданского кодекса Российской Федерации, содержащую норму об отказе от права собственности, а также на п. 3 ст. 165 Гражданского кодекса Российской Федерации, которым предусмотрена государственная регистрация сделки по решению суда в случае уклонения одной из сторон от ее регистрации.

Суд неправильно применил нормы материального права, поскольку не учел следующее.

В соответствии с п. 1 ст. 256 Гражданского кодекса Российской Федерации, п. 1 ст. 34 Семейного кодекса Российской Федерации имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором между ними не установлен иной правовой режим этого имущества.

В силу п. 2 ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации общее имущество супругов может быть разделено между супругами по их соглашению. По желанию супругов их соглашение о разделе общего имущества может быть нотариально удостоверено.

Являясь договором (ст. 153, п. 3 ст. 154 Гражданского кодекса Российской Федерации), соглашение о разделе общего имущества супругов, в силу п. 1 ст. 432 Гражданского кодекса Российской Федерации, считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора. С учетом требований ст. 432 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации к существенным условиям соглашения о разделе общего имущества супругов относится определение конкретного имущества, подлежащего передаче каждому из супругов. Поскольку соглашение включает положения о разделе недвижимого имущества, то есть о переходе прав на недвижимое имущество, то в силу ст. 554 Гражданского кодекса Российской Федерации существенным условием соглашения о разделе общего имущества супругов являются данные, позволяющие определенно установить недвижимое имущество, в том числе данные, определяющие расположение недвижимости на соответствующем земельном участке либо в составе другого недвижимого имущества.

Соглашение о разделе имущества от 27 июля 2002 года, подписанное сторонами, содержит следующую формулировку: "Я, М., отказываюсь от моей части дома, который оформлен на меня и в котором я прописан и проживал до июля 2002 года, в пользу моей жены Г. и моих детей Я. и В. С момента подписания данного соглашения перечисленное имущество является собственностью Г.". Впоследствии сторонами был составлен и подписан задним числом новый текст соглашения от 27 июля 2002 года, содержащий следующее: "Я, М., отказываюсь от моей части дома, который оформлен на меня и в котором я прописан и проживал до июля 2002 года, в пользу моей жены Г. и моих детей Я. и В. С момента подписания данного соглашения перечисленное имущество является единоличной собственностью моих детей Я. и В.".

И в первоначальном, и в измененном текстах соглашения не указано конкретное недвижимое имущество, от которого отказывается М.: о каком именно доме идет речь, неясно; местонахождение дома не указано; что имеется в виду под "моей частью дома" и сколько составляет эта часть, принадлежащая М., также из соглашения неясно. Таким образом, сторонами не определен предмет соглашения. Исходя из буквального толкования соглашения (ст. 431 Гражданского кодекса Российской Федерации), стороны договорились об отказе М. от имущества, а не о разделе совместно нажитого имущества и передаче конкретного имущества каждому из супругов, как это предусмотрено ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации. Кроме того, первоначальный текст соглашения содержит противоречия: истец отказывается от имущества в пользу бывшей супруги и детей, но при этом в соглашении указано, что имущество является собственностью Г.

При таких обстоятельствах судебная коллегия в соответствии со ст. 432, 554 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации приходит к выводу о том, что в части раздела недвижимого имущества соглашение о разделе общего имущества супругов заключено не было, поскольку не было достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора.

Более того, суд не принял во внимание, что в соглашении о разделе общего имущества супругов в силу ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации может быть решен вопрос только о разделе между супругами нажитого в период брака имущества, при этом вопрос о передаче имущества иным лицам в данном соглашении разрешен быть не может.

В соответствии с п. 2 ст. 218 Гражданского кодекса Российской Федерации право собственности на имущество, которое имеет собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения или иной сделки об отчуждении этого имущества.

Право собственности на имущество у несовершеннолетних Я. и В. не может возникнуть в силу соглашения о разделе имущества супругов. По своей правовой природе отказ от имущества в пользу детей является договором дарения (ст. 572 Гражданского кодекса Российской Федерации), поэтому волеизъявление на безвозмездную передачу имущества одаряемому не может быть выражено в соглашении о разделе общего имущества супругов.

Суд необоснованно применил к спорным правоотношениям положения ст. 236 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой гражданин может отказаться от права собственности на принадлежащее ему имущество, объявив об этом либо совершив другие действия, определенно свидетельствующие о его устранении от владения, пользования и распоряжения имуществом без намерения сохранить какие-либо права на это имущество.

По смыслу приведенной нормы она подлежит применению в случае отказа собственника от правомочий владения, пользования и распоряжения имуществом без передачи этих правомочий иным лицам. Если же при отказе от права собственности собственник передает имущество и свои правомочия другому лицу, то к отношениям сторон применяются нормы об отчуждении вещи по договору (п. 2 ст. 218 Гражданского кодекса Российской Федерации). Как следует из материалов дела, в данном случае М. указал на отказ от права собственности на имущество в пользу бывшей супруги и детей в соглашении о разделе имущества супругов, в связи с чем положения ст. 236 Гражданского кодекса Российской Федерации к спорным правоотношениям не применимы.

Необоснованно суд сослался и на п. 3 ст. 165 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку требования о государственной регистрации сделки в связи с уклонением от ее регистрации одной из сторон ни Г., ни М. не заявлялись и по существу предметом рассмотрения суда не являлись.

Вместе с тем суд правомерно указал на то, что в соответствии со ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности Г. не пропущен. Доводы кассационной жалобы в этой части основаны на ошибочном толковании закона и не могут быть признаны состоятельными. Выводы суда в части применения срока исковой давности соответствуют закону и подробно мотивированы.

Таким образом, поскольку между М. и Г. не было достигнуто соглашение по всем существенным условиям соглашения и соглашение о разделе общего имущества супругов в части раздела недвижимого имущества не было заключено, а вопрос о передаче недвижимого имущества в собственность несовершеннолетних детей в рамках указанного соглашения о разделе имущества вообще не мог быть разрешен, то право собственности на жилой дом и на земельный участок, на котором расположен спорный дом, у Г., Я. и В. в силу соглашения о разделе имущества от 27 июля 2002 года возникнуть не могло. Требования по иным основаниям, в частности о разделе общего имущества супругов (ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации), Г. не заявляла. По заявленным же основаниям встречные исковые требования удовлетворению не подлежат.

С учетом изложенного судебная коллегия решение суда в части удовлетворения встречного иска отменила и вынесла новое решение об отказе в удовлетворении иска, поскольку все существенные обстоятельства по делу судом первой инстанции установлены.

В соответствии со ст. 209 Гражданского кодекса Российской Федерации собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом. Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам.

Согласно ст. 288 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник осуществляет права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему жилым помещением в соответствии с его назначением.

Гражданин - собственник жилого помещения может использовать его для личного проживания и проживания членов его семьи.

В силу ч. 1 ст. 30 Жилищного кодекса Российской Федерации собственник жилого помещения осуществляет права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему на праве собственности жилым помещением в соответствии с его назначением и пределами его использования.

Поскольку М. является участником общей совместной собственности на спорный дом (раздел имущества в этой части до настоящего времени не произведен, оба супруга до последнего времени продолжали пользоваться общим имуществом), он вправе вселиться в спорное жилое помещение и пользоваться им, а Г. не вправе чинить препятствия истцу в пользовании данным имуществом.

Судебная коллегия вынесла новое решение о вселении М. в спорный жилой дом, об устранении препятствий в пользовании данным имуществом. На Г. возложена обязанность по передаче истцу ключей от входной двери в спорный жилой дом.

Что касается передачи М. документов о праве собственности на дом и землю, домовой книги, то данные документы могут находиться у любого из сособственников имущества. М. указал на получение дубликатов необходимых документов, следовательно, какие-либо препятствия в пользовании домом нахождением данных документов у ответчика ему не чинятся. Все вопросы в этой части могут быть решены сторонами при разделе совместно нажитого недвижимого имущества.

В удовлетворении встречных исковых требований Г. отказано.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 24 января 2008 года, дело N 33-556/2008

 

Вопросы применения трудового законодательства

 

Для того чтобы неурегулированные разногласия между работниками и работодателями были квалифицированы как коллективный трудовой спор, необходимо наличие у спора двух признаков: коллективного характера и особого предмета разногласий.

 

01 августа 2007 года Г. обратилась в суд с иском к ОАО "Натальинский завод" об отмене приказа от 25 июля 2007 года N 145-К, о восстановлении на работе, компенсации морального вреда.

В обоснование требований указала, что приказом от 15 июля 2002 года N 92 она была уволена из ОАО "Натальинский стеклозавод" по п. 5 ст. 77 Трудового кодекса Российской Федерации и приказом от 16 июля 2002 года N 17-К принята на должность инспектора по ведению персонифицированного учета в Натальинское территориальное отделение Общероссийской общественной организации инвалидов (далее - НТООООИ), где проработала до августа 2006 года. Перевод был связан с реорганизацией, проводимой в ОАО "Натальинский стеклозавод". Завод не мог сам осуществлять производственную деятельность из-за сложного финансового положения и был вынужден передать свои производственные площади НТООООИ. В связи с переводом ее функциональные обязанности изменились незначительно, но работа в организации инвалидов предоставляла ей некоторые социальные льготы и гарантии и позволяла рассчитывать на определенную финансовую стабильность.

31 июля 2007 года она по собственному желанию уволилась из НТООООИ и переводом возвратилась в ОАО "Натальинский стеклозавод" с 01 августа 2007 года.

25 июля 2007 года она была ознакомлена с приказом от 25 июля 2007 года N 145-К. Полагает, что данный приказ грубо нарушает ее трудовые права и право на дальнейшее пенсионное обеспечение, так как из ее трудовой деятельности был вычеркнут четырехлетний период работы в НТООООИ, по воле прежнего работодателя она была восстановлена на работе в прежней организации.

Уточнив исковые требования, Г. просила отменить приказ от 25 июля 2007 года N 145-К как незаконный, отказавшись от остальной части исковых требований, по которым производство по делу было прекращено в связи с отказом от иска.

11 декабря 2007 года с аналогичными исковыми требованиями к ОАО "Натальинский стеклозавод" в суд обратилась М.

11 декабря 2007 года иски Г. и М. к ОАО "Натальинский стеклозавод" об отмене приказа от 25 июля 2007 года N 145-К были соединены в одно производство.

Привлеченные в качестве 3-х лиц работники ОАО "Натальинский стеклозавод", переведенные вместе с истцами в НТООООИ по приказу директора ОАО "Натальинский стеклозавод" от 16 июля 2002 года N 17-К, который был отменен оспариваемым истцами приказом директора ОАО "Натальинский стеклозавод" от 25 июля 2007 года N 145-К, иск поддержали.

Ответчик - ОАО "Натальинский стеклозавод" в лице представителей П., действующей по доверенности, К., директора предприятия, и 3-е лицо - Натальинское территориальное отделение Общероссийской общественной организации инвалидов в лице того же представителя - К. исковые требования истцов не признали.

Определением Красноуфимского городского суда производство по делу прекращено.

Судебная коллегия отменила определение суда по следующим основаниям.

Прекращая производство по делу в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 134, абз. 2 ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд, ссылаясь на положения ст. 398, 401 - 404 Трудового кодекса Российской Федерации, исходил из того, что оспариваемым истцами приказом изменены условия труда в отношении работников ОАО "Натальинский стеклозавод". В данном случае имеет место коллективный трудовой спор, который рассматривается с соблюдением установленной законом процедуры и не подлежит рассмотрению и разрешению судом в порядке гражданского судопроизводства.

Принимая такое решение, суд не учел, что согласно ст. 381 Трудового кодекса Российской Федерации индивидуальный трудовой спор - неурегулированные разногласия между работодателем и работником по вопросам применения трудового законодательства и иных нормативных правовых актов, содержащих нормы трудового права, коллективного договора, соглашения, локального нормативного акта, трудового договора (в том числе об установлении или изменении индивидуальных условий труда), о которых заявлено в орган по рассмотрению индивидуальных трудовых споров.

Индивидуальным трудовым спором признается спор между работодателем и лицом, ранее состоявшим в трудовых отношениях с этим работодателем.

Статьей 382 Трудового кодекса Российской Федерации установлено, что органами по рассмотрению индивидуальных трудовых споров являются комиссии по трудовым спорам и суды.

В силу ч. 4 ст. 37 Конституции Российской Федерации за гражданами признается право на коллективные трудовые споры с использованием установленных федеральным законом способов их разрешения.

В соответствии со ст. 398 Трудового кодекса Российской Федерации коллективный трудовой спор - неурегулированные разногласия между работниками (их представителями) и работодателями (их представителями) по поводу установления и изменения условий труда (включая заработную плату), заключения, изменения и выполнения коллективных договоров, соглашений, а также в связи с отказом работодателя учесть мнение выборного представительного органа работников при принятии локальных нормативных актов.

Трудовой кодекс Российской Федерации устанавливает, что рассмотрение коллективного трудового спора примирительной комиссией является обязательным этапом его разрешения. Это тот случай, когда досудебного урегулирования спора избежать нельзя, даже если конфликтующие стороны не склонны к такому решению. Если в примирительной комиссии стороны соглашения не достигли, то спор может быть рассмотрен при участии посредников и (или) в трудовом арбитраже.

Определение коллективного трудового спора, данное в ст. 398 Трудового кодекса Российской Федерации, выделяет два его признака: коллективный характер и особый предмет разногласий.

Коллективный характер проявляется в том, что одной из сторон спора выступают работники, связанные определенным организационным единством (члены профсоюза, работники организации, ее филиала или представительства, иного обособленного структурного подразделения) и объединенные общими профессиональными (социально-трудовыми) интересами.

Организационное единство работников - это не любая группа трудящихся, а коллектив, обладающий указанными в законе специфическими чертами.

Коллективный трудовой спор возникает между работниками и работодателем или работодателями. Но коллективный характер одной или обеих сторон разногласий не может служить безусловным основанием для признания возникшего конфликта коллективным трудовым спором, поскольку существует второй обязательный признак, характеризующий коллективный трудовой спор, - его предмет. Такой спор может возникнуть по поводу установления и изменения условий труда, заключения, изменения и выполнения коллективных договоров, соглашений, отказа работодателя учесть мнение выборного представительного органа работников при принятии актов, содержащих нормы трудового права, в организации.

Применительно к коллективным трудовым спорам имеют значение лишь те условия труда, которые установлены или могут быть установлены работодателем.

Таким образом, коллективный трудовой спор возникает между коллективными участниками (хотя бы одной его стороной является коллектив) и направлен на защиту тех прав работников, которые связаны с их участием в правовом регулировании трудовых отношений и реализации норм, установленных в порядке коллективно-договорного регулирования.

Для того чтобы неурегулированные разногласия между работниками и работодателями были квалифицированы как коллективный трудовой спор, необходимо наличие обоих указанных признаков. Если спор характеризуется лишь одним из них, его нельзя признать коллективным.

Коллективные трудовые споры понимаются более узко: из их числа исключаются даже массовые нарушения индивидуальных трудовых прав работников, осуществляемые единовременно. В таких случаях эти трудовые споры трактуются как набор индивидуальных споров. Поэтому споры по поводу применения законов и нормативных правовых актов, даже если они затрагивают интересы всех работников организации, в соответствии с действующим законодательством о труде не являются предметом коллективного спора, не могут рассматриваться в качестве коллективных. Такие трудовые споры, возникающие в связи с коллективной защитой индивидуальных трудовых прав работников, не являются по сути коллективными трудовыми спорами в смысле ст. 398 Трудового кодекса Российской Федерации. Попытка суда рассматривать разногласия, возникшие между работниками и работодателем по поводу нарушения индивидуальных трудовых прав работников, как коллективный трудовой спор неправомерна, так как это отдельные индивидуальные трудовые споры, которые по искам каждого работника разрешаются КТС или судом в порядке искового производства.

В судебном заседании не установлено объективных данных о наличии обоих обязательных признаков, указанных в законе, квалифицирующих трудовой спор как коллективный.

Кроме того, суд не учел, что в оспариваемый период истец находилась в трудовых отношениях не с ответчиком, а с другим юридическим лицом, при этом писала заявление о приеме на работу, заключала с новым работодателем письменный трудовой договор, который сторонами данного договора не оспаривался. Приказ о приеме ее на работу не отменялся, однако после увольнения ее переводом 15 июля 2002 года трудовые отношения, вытекающие из прежнего трудового договора сторон, прекратились, и к компетенции бывшего работодателя не относится осуществление каких-либо административных функций в отношении бывшего работника, в то время как в ч. 2 ст. 381 Трудового кодекса Российской Федерации прямо указано, что индивидуальным трудовым спором признается спор между работодателем и лицом, ранее состоявшим в трудовых отношениях с этим работодателем. Вопросы перевода работников к другому работодателю разрешаются в индивидуальном порядке и урегулированы нормами Трудового кодекса Российской Федерации.

При таких обстоятельствах суд, основываясь на предписаниях ст. 398, 399, 410 Трудового кодекса Российской Федерации, пришел к неверному выводу о наличии в рассматриваемом случае коллективного характера спора применительно к требованиям трудового законодательства о наличии коллективного трудового спора между работниками и администрацией, неправомерно посчитав, что в данном случае проверка законности действий бывшего работодателя истцов по отмене приказа об их переводе должна производиться по правилам гл. 61 Трудового кодекса Российской Федерации. Эти требования носят индивидуальный характер и подлежат разрешению в установленном гл. 60 Трудового кодекса порядке. Следовательно, определение суда о прекращении производства по делу в соответствии со ст. 134, 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является незаконным и необоснованным, в связи с чем оно отменено и дело направлено на рассмотрение по существу в тот же суд.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 12 февраля 2008 года, дело N 33-716/2008

 

Вопросы применения жилищного законодательства

 

Признавая ответчиков утратившими право пользования жилым помещением согласно ч. 4 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации, суд не учел, что ответчики вселялись в спорную квартиру на основании устного договора о безвозмездном пользовании жилым помещением, а не как члены семьи собственника жилого помещения.

 

Б., действующая в своих интересах и интересах несовершеннолетних А. и О., обратилась в суд с иском к И., В., Т. о признании утратившими право пользования жилым помещением, выселении, снятии с регистрационного учета, поскольку В. и Т. (дедушка и бабушка собственников) не являются членами семьи собственников спорного жилого помещения, а И. (отец собственников) является бывшим членом их семьи.

В обоснование исковых требований истец указала, что она состояла в браке с И., от брака имеет двух несовершеннолетних детей А. и О. До 2000 года ее семья проживала в квартире N 1, принадлежавшей родителям мужа. Указанную квартиру N 1 впоследствии они продали и приобрели в долевую собственность детей А. и О. по 1/2 доле каждому однокомнатную квартиру N 2. Поскольку родители мужа В. и Т. для себя другого жилья не приобрели, истец разрешила им проживать в квартире детей, а также зарегистрироваться по месту жительства. И. также был поставлен на регистрационный учет по адресу спорной квартиры. После расторжения брака в 2005 году И. создал другую семью и выехал на другое место жительства. Родители мужа добровольно выехать из спорного жилого помещения отказываются, препятствуют доступу в квартиру.

Представитель ответчиков О.П., действующая на основании доверенности, исковые требования не признала. В отзыве и возражениях на иск указала, что спорная квартира была приобретена для проживания в ней В. и Т., которые согласились разменять свою трехкомнатную квартиру в связи с невозможностью совместного проживания с сыном, снохой и внуками. Для семьи сына в 2000 году В. и Т. приобрели жилой дом в г. Екатеринбурге, право собственности на который было оформлено на истца. Жилой дом и спорная квартира N 2 были приобретены на средства, вырученные от продажи трехкомнатной квартиры, принадлежавшей ответчикам. Деньги за покупку дома передавали продавцам В. и Т., о чем имеются расписки. Кроме того, с 2000 года В. и Т. проживают в спорной квартире, другого жилья у них не имеется. Представитель ответчиков полагала, что к спорным правоотношениям не применимы положения ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации, поскольку они регулируют права и обязанности граждан, проживающих совместно с собственником в принадлежащем ему жилом помещении, а внуки ответчиков никогда не проживали в спорной квартире. Просила в удовлетворении исковых требований отказать.

Представители третьих лиц - Отдела опеки и попечительства Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга, Управления Федеральной регистрационной службы по Свердловской области, Управления Федеральной миграционной службы России по Орджоникидзевскому району г. Екатеринбурга - в судебное заседание не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом.

Решением Орджоникидзевского районного суда г. Екатеринбурга исковые требования Б. удовлетворены частично. В., Т. признаны утратившими право пользования спорной квартирой и выселены из квартиры. В решении указано, что оно является основанием для УЖКХ Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга "Центр по приему и оформлению документов для регистрации граждан" для снятия ответчиков с регистрационного учета. В удовлетворении исковых требований о признании И. утратившим право на жилую площадь в указанной квартире, снятии с регистрационного учета отказано. С В., Т. солидарно взыскана государственная пошлина в доход государства в сумме 300 руб.

В кассационной жалобе Б. просила решение суда в части отказа в иске к И. отменить, ссылаясь на неправильное применение судом норм материального и процессуального права.

В кассационной жалобе В., Т. просили решение суда в части удовлетворенных исковых требований отменить, ссылаясь на неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела, несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, неправильное применение судом норм материального и процессуального права.

Судебная коллегия отменила решение суда в части признания В. и Т. утратившими право пользования спорной квартирой, снятия с регистрационного учета и выселения из квартиры по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 209 Гражданского кодекса Российской Федерации собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом. Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам.

Согласно ст. 288 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник осуществляет права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему жилым помещением в соответствии с его назначением.

Гражданин - собственник жилого помещения может использовать его для личного проживания и проживания членов его семьи.

Жилые помещения могут сдаваться их собственниками для проживания на основании договора.

В соответствии со ст. 127 Жилищного кодекса РСФСР, действовавшего на момент вселения ответчиков в квартиру, граждане, имеющие в личной собственности жилой дом, квартиру, пользуются ими для личного проживания и проживания членов их семей. Они вправе вселять в квартиру других граждан, а также сдавать ее внаем на условиях и в порядке, устанавливаемых законодательством.

В силу ч. 1 ст. 30 Жилищного кодекса Российской Федерации, действующей в настоящее время, собственник жилого помещения осуществляет права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему на праве собственности жилым помещением в соответствии с его назначением и пределами его использования.

Собственник жилого помещения вправе предоставить во владение и (или) пользование принадлежащее ему на праве собственности жилое помещение гражданину на основании договора найма, договора безвозмездного пользования или на ином законном основании (ч. 2 ст. 30 Жилищного кодекса Российской Федерации).

Согласно ч. 1, 2 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с данным собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители данного собственника; члены семьи собственника жилого помещения имеют право пользования данным жилым помещением наравне с его собственником, если иное не установлено соглашением между собственником и членами его семьи.

Таким образом, в соответствии с действующим законодательством собственник жилого помещения может использовать принадлежащую ему квартиру для собственного проживания и проживания членов его семьи, а также может предоставить ее во владение и пользование иным лицам по предусмотренным законом и договором основаниям.

Суд установил, что В., Т. были вселены в спорную квартиру законными представителями собственников - Б. и И. - по устному соглашению сторон сразу после приобретения квартиры в 2000 году. Совместно с собственниками спорного жилого помещения - несовершеннолетними А. и О. - в квартире N 2 ответчики никогда не проживали, общее хозяйство с ними не вели. Данные обстоятельства подтвердили в суде обе стороны по делу.

Судебная коллегия приходит к выводу о том, что фактически между сторонами был заключен в устной форме договор безвозмездного пользования (ст. 689 Гражданского кодекса Российской Федерации), поскольку на получение собственниками платы за пользование ответчиками жилым помещением стороны в суде не ссылались.

В соответствии с ч. 3 ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. Однако суд может выйти за пределы заявленных требований в случаях, предусмотренных федеральным законом.

Как видно из материалов дела, Б. заявлены исковые требования по основаниям ч. 4 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации о признании ответчиков утратившими право пользования жилым помещением в связи с тем, что они перестали быть членами семьи собственников жилого помещения.

В силу ч. 4 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи.

Согласно ч. 1 ст. 35 Жилищного кодекса Российской Федерации в случае прекращения у гражданина права пользования жилым помещением по основаниям, предусмотренным указанным Кодексом, другими федеральными законами, договором, или на основании решения суда данный гражданин обязан освободить соответствующее жилое помещение (прекратить пользоваться им). Если данный гражданин в срок, установленный собственником соответствующего жилого помещения, не освобождает указанное жилое помещение, он подлежит выселению по требованию собственника на основании решения суда.

Суд, установив, что В., Т. в силу ч. 1 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации не являются членами семьи несовершеннолетних А. и О., в качестве членов семьи собственников в спорное жилое помещение не вселялись, удовлетворил исковые требования о признании В. и Т. утратившими право пользования жилым помещением со ссылкой на ч. 4 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации. Суд также сослался на ст. 304 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Между тем, поскольку ответчики вселялись в спорную квартиру на основании устного договора о пользовании жилым помещением, а не как члены семьи А. и О., они не могли ни приобрести, ни утратить право пользования жилым помещением по данному правовому основанию в силу ч. 1, 2 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации (ч. 2 ст. 127 Жилищного кодекса РСФСР). Вселившись в квартиру и пользуясь ею на иных основаниях, в частности на основании договора безвозмездного пользования, ответчики могут быть признаны утратившими право пользования жилым помещением и выселены из квартиры в случае, если отпали или прекратили действовать те основания, по которым они были вселены в квартиру.

Таким образом, по заявленным Б. основаниям (в связи с тем, что ответчики не являются членами семьи собственников) исковые требования о признании В. и Т. утратившими право пользования жилым помещением и их выселении удовлетворению не подлежат. Требования по иным основаниям, в том числе в связи с отказом от договора безвозмездного пользования (ст. 699 Гражданского кодекса Российской Федерации), истцом не заявлялись. Суд данные обстоятельства во внимание не принял и ошибочно удовлетворил иск в данной части.

Кроме того, в нарушение требований ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд разрешил иск, в частности, по ст. 304 Гражданского кодекса Российской Федерации, в то время как истцом требования по данному основанию не заявлялись.

Судебная коллегия в отмененной части вынесла новое решение об отказе в удовлетворении иска.

Как следует из материалов дела, И. в спорное жилое помещение никогда не вселялся и в нем постоянно не проживал и в силу ч. 1, 2 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации не приобрел право пользования спорным жилым помещением как член семьи собственников. Соответственно, не приобретя право пользования спорной квартирой, И. не может утратить право пользования данным жилым помещением. Регистрация по месту жительства в спорной квартире сама по себе право пользования жилым помещением не порождает. Иные требования истцом к данному ответчику не заявлялись.

Таким образом, в данной части по существу спор разрешен судом правильно и законно отказано в удовлетворении исковых требований о признании И. утратившим право пользования квартирой N 2.

Доводы кассационной жалобы Б. не могут служить основанием для отмены решения суда в данной части, поскольку не опровергают вывод о неприобретении ответчиком И. права пользования жилым помещением.

Ссылка на то, что судом нарушены права несовершеннолетних А. и О., требования ст. 57 Семейного кодекса Российской Федерации, является несостоятельной. В ходе рассмотрения дела права и законные интересы несовершеннолетних детей защищают их законные представители, судом также был привлечен к участию в деле орган опеки и попечительства. Спорные правоотношения являются жилищными, а не семейными и не регулируются нормами ст. 57 Семейного кодекса Российской Федерации. В силу ч. 3 ст. 37 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации привлечению к участию в деле подлежат несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. На момент рассмотрения дела А. и О. данного возраста не достигли, в связи с чем и не были привлечены к участию в деле.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 17 января 2008 года, дело N 33-34/2008

 

Вопросы применения законодательства

о защите прав потребителей

 

Удовлетворяя иск о взыскании платы, внесенной по договору на туристическое обслуживание, суд не установил все обстоятельства, имеющие значение для дела, не принял во внимание доводы ответчика и не дал им оценки.

 

К. обратилась в суд с иском к ООО "Турфирма" о защите прав потребителей.

В обоснование иска указала, что ею был заключен договор на туристическое обслуживание К., С. и Г. в связи с поездкой в Париж в период с 30 апреля 2007 года по 08 мая 2007 года. Истцом была произведена оплата за К. и С. в размере 96020 руб. Ввиду болезни С. и нахождения его на стационарном лечении истец отказалась от тура в отношении себя и С. Уплаченная за туристическую поездку сумма ей возвращена не была. В соответствии со ст. 15 - 17, 32 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" просила взыскать с ответчика в ее пользу сумму, уплаченную по договору, компенсацию морального вреда в размере 10000 руб. и расходы на оплату услуг представителя в размере 10000 руб.

В судебном заседании К. и ее представитель исковые требования поддержали, указав, что ответчиком возвращена денежная сумма в размере 5420 руб.

Представители ООО "Турфирма" в судебном заседании иск не признали, указав, что К. и С. были застрахованы ОСАО "Ингосстрах" от невыезда, полис страхования покрывает расходы от невыезда; все полученные от истца денежные средства были переданы ООО "Турфирма 2" и, таким образом, составляют расходы ответчика, понесенные в связи с отказом истца от договора.

Третьи лица - С., ООО "Турфирма 2", ОСАО "Ингосстрах" - в судебное заседание не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом.

Решением Кировского районного суда г. Екатеринбурга исковые требования К. удовлетворены: с ООО "Турфирма" в пользу К. взысканы оплата по договору в размере 90600 руб., компенсация морального вреда в размере 10000 руб., расходы на оплату услуг представителя в размере 10000 руб.

В кассационной жалобе ООО "Турфирма" просило решение суда отменить, ссылаясь на недоказанность установленных судом обстоятельств, имеющих значение для дела.

Судебная коллегия отменила решение суда по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 32 Закона Российской Федерации от 07 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" потребитель вправе отказаться от исполнения договора о выполнении работ (оказании услуг) в любое время при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов, связанных с исполнением обязательств по данному договору.

Согласно ст. 10 Федерального закона от 24 ноября 1996 года N 132-ФЗ "Об основах туристской деятельности в Российской Федерации" каждая из сторон договора вправе потребовать изменения или расторжения договора о реализации туристского продукта в связи с существенным изменением обстоятельств, из которых исходили стороны при заключении договора. К существенным изменениям обстоятельств относится, в частности, невозможность совершения туристом поездки по не зависящим от него обстоятельствам, в том числе в связи с болезнью.

В соответствии с приведенными нормами права суд сделал обоснованный вывод о том, что К. вправе была отказаться от договора на туристическое обслуживание.

Вместе с тем, удовлетворяя исковые требования К. к ООО "Турфирма" о взыскании внесенной по договору на туристическое обслуживание платы, суд не установил все обстоятельства, имеющие значение для дела, не принял во внимание доводы ответчика и не дал им оценку.

Как следует из материалов дела, при заключении договора на туристическое обслуживание К. и С. были застрахованы от невыезда, что подтверждается полисом страхования ОСАО "Ингосстрах". ООО "Турфирма", возражая против исковых требований, ссылалось на то, что полис страхования покрывает расходы от невыезда, что К. в случае обращения в страховую компанию получит страховое возмещение. Суд данные доводы ответчика во внимание не принял, никакой оценки им не дал. Суд не установил, на каких условиях был заключен договор страхования (правила страхования ОСАО "Ингосстрах" расходов, возникших из-за отмены поездки или изменения сроков пребывания за границей, в соответствии с которыми было произведено страхование, в материалах дела отсутствуют), при каких обстоятельствах возникает обязанность у ОСАО "Ингосстрах" выплатить страховое возмещение; не выяснил природу и характер правоотношений, возникающих между туристом, турагентом и страховой компанией при наступлении страхового случая; не проверил доводы о получении страхового возмещения (какие-либо документы в этой части в материалах дела также отсутствуют). Между тем в случае получения страхового возмещения истцом, а также при наличии обязанности у ОСАО "Ингосстрах" по выплате страхового возмещения уплаченные истцом по договору денежные средства в пределах суммы страхового возмещения не могли быть взысканы с ответчика.

В возражениях на иск ответчик также указывал на то, что туроператором является ООО "Турфирма 2", а ООО "Турфирма" реализовало истцу готовый продукт, сформированный туроператором, и все полученные от истца за путевку денежные средства были перечислены ООО "Турфирма 2". Данным доводам ответчика суд никакой правовой оценки не дал.

В соответствии со ст. 9 Федерального закона "Об основах туристской деятельности в Российской Федерации" туристский продукт формируется туроператором, который обеспечивает оказание туристам всех услуг, входящих в туристский продукт, самостоятельно или с привлечением третьих лиц, на которых туроператором возлагается исполнение части или всех обязательств перед туристами. Туроператор несет предусмотренную законодательством Российской Федерации ответственность перед туристом за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств по реализации туристского продукта. Туроператор отвечает перед туристами также за действия, совершенные от имени туроператора его турагентами в пределах своих обязанностей (полномочий). Продвижение и реализация туристского продукта турагентом осуществляются на основании договора, заключаемого между туроператором и турагентом. В данном договоре должны содержаться, в частности, порядок взаимодействия туроператора и турагента в случае предъявления им претензий туристов или иных заказчиков по договору о реализации туристского продукта; взаимная ответственность туроператора и турагента, а также ответственность каждой из сторон перед туристом за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств по договору о реализации туристского продукта.

С учетом приведенных положений закона и возражений на иск ответчика для разрешения вопроса о взыскании стоимости путевки суду следовало установить характер правоотношений между туроператором и турагентством, распределение между ними прав, обязанностей и ответственности, в том числе порядок их взаимодействия в случае отказа туриста от договора о реализации туристского продукта.

Как следует из материалов дела, ООО "Турфирма" осуществляло реализацию туристических путевок на основании агентского договора от 21 марта 2007 года N Т1-3141 на реализацию туристского продукта, заключенного между ООО "Турфирма 2" и ООО "Турфирма". Данный договор судом проанализирован не был, правовая оценка ему не дана. Судом не был установлен порядок взаимодействия туроператора и турагента при отказе туриста от договора, распределения ответственности между ними при предъявлении претензий туристом. Суд также не выяснил, был ли реализован ООО "Турфирма" или ООО "Турфирма 2" после отказа К. от договора приобретенный ею туристский продукт, без чего невозможно установить размер фактически понесенных расходов, связанных с исполнением обязательств по заключенному с истцом договору.

Отменив решение суда, судебная коллегия направила дело на новое рассмотрение в тот же суд, при котором суду следует учесть отмеченные замечания, определить все обстоятельства, имеющие значение для дела, распределить бремя доказывания между сторонами, предоставив им возможность представить доказательства в подтверждение своих доводов, проверить доводы сторон, дать надлежащую оценку установленным обстоятельствам и всем представленным сторонами доказательствам, вынести законное и обоснованное решение.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 22 января 2008 года, дело N 33-374/2008

 

Суд ошибочно полагал, что предусмотренный п. 6 ст. 13 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" штраф за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя взыскивается с продавца в пользу потребителя.

 

К. обратилась в суд с иском к индивидуальному предпринимателю (далее - ИП) Щ. о расторжении договора и возмещении убытков. В обоснование заявленных требований ссылалась на то, что она заключила с индивидуальным предпринимателем Щ. договор на изготовление мебели: кухонного гарнитура, шкафа-купе и мягкой скамейки. Срок выполнения и сдачи работы был установлен с 03 августа 2006 года по 25 августа 2006 года, стоимость работы составила 87500 руб. В течение срока изготовления заказа К. в качестве аванса выплатила 76500 руб. Заказ выполнен с нарушением срока, мебель доставлена с опозданием на 2 дня и имеет ненадлежащее качество. Просила расторгнуть договор, взыскать с ответчика выплаченную ею сумму - 76500 руб., неустойку за нарушение срока выполнения работ в размере 422625 руб. (в судебном заседании сумма требуемой неустойки была снижена до 87500 руб.).

Представитель ответчика иск не признал.

Решением Камышловского городского суда договор об оказании услуг от 02 августа 2006 года между К. и ИП Щ. расторгнут; с ИП Щ. в пользу К. взысканы 76500 руб., пеня в размере 3180 руб., штраф в сумме 39840 руб.; К. обязана вернуть ИП Щ. изготовленную мебель: шкаф-купе, мягкую скамейку и кухонный гарнитур.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда решение оставлено без изменения, кассационная жалоба ИП Щ. - без удовлетворения.

В надзорной жалобе ИП Щ. и ее представитель В.В. просили отменить судебные постановления по делу и направить дело на новое рассмотрение в связи с существенным нарушением закона. В качестве оснований для отмены решения суда первой инстанции и определения судебной коллегии по гражданским делам указывали на отсутствие в изготовленном кухонном гарнитуре существенных недостатков, на необоснованное взыскание с ответчика штрафа в размере 39840 руб. не с зачислением в местный бюджет, а в пользу истца.

Президиум удовлетворил надзорную жалобу в части: решение суда и определение судебной коллегии по гражданским делам признаны незаконными и отменены в части указания о взыскании штрафа в пользу истца по следующим основаниям.

В соответствии с абз. 3 п. 1 ст. 29 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" потребитель вправе отказаться от исполнения договора о выполнении работы (оказании услуги), если им обнаружены существенные недостатки выполненной работы (оказанной услуги) или иные существенные отступления от условий договора.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей", под существенными недостатками выполненной работы (оказанной услуги) и иными отступлениями от условий договора, дающими потребителю в соответствии с п. 1 ст. 29 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" право расторгнуть договор и потребовать возмещения убытков, следует понимать неустранимые недостатки или недостатки, которые не могут быть устранены без несоразмерных затрат времени, или выявляются неоднократно, или проявляются вновь после их устранения, или другие подобные недостатки.

Под иным существенным отступлением от условий договора, согласно ст. 450 Гражданского кодекса Российской Федерации, понимается нарушение условий договора, которое влечет для стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 февраля 2008 года N 2 "О применении норм гражданского процессуального законодательства в суде надзорной инстанции в связи с принятием и введением в действие Федерального закона от 04 декабря 2007 года N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации", принцип правовой определенности предполагает, что суд не вправе пересматривать вступившее в законную силу постановление только в целях проведения повторного слушания и получения нового судебного постановления. Иная точка зрения суда надзорной инстанции на то, как должно было быть разрешено дело, не может являться поводом для отмены или изменения судебного постановления нижестоящего суда. В силу разъяснений, содержащихся в п. 7 указанного Постановления, в соответствии с ч. 1.1 ст. 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд надзорной инстанции не вправе проверять законность судебных постановлений в той части, в которой они не обжалуются, а также законность судебных постановлений, которые не обжалуются.

Доводы надзорной жалобы о неверном выводе суда в связи с отсутствием в изготовленной мебели существенных недостатков о наличии оснований для отказа потребителя от исполнения договора основаниями для отмены обжалуемых судебных постановлений не являются. В мотивировочной части решения суда указывается на установление судом в результате оценки представленных по делу доказательств наличия в изготовленной мебели существенных недостатков, вследствие которых, по мнению суда, потребитель в значительной степени лишается того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора. Решение суда соответствует положениям ч. 4 ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (в соответствии с которыми результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими), а также положениям ч. 4 ст. 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (в соответствии с которыми в мотивировочной части решения суда должны быть указаны обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства; законы, которыми руководствовался суд). С выводами суда первой инстанции об установленных фактах и правоотношениях согласился суд второй инстанции (ч. 1 ст. 347 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Доводы надзорной жалобы об отсутствии в изготовленном кухонном гарнитуре существенных недостатков (со ссылкой на имеющиеся в деле исследованные и оцененные судами первой и второй инстанций доказательства) сводятся к переоценке доказательств по делу, что к компетенции суда надзорной инстанции не относится. В силу ст. 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд надзорной инстанции должен исходить из признанных установленными судом первой и второй инстанций фактических обстоятельств дела, проверять лишь правильность применения и толкования норм материального и процессуального права судами первой и кассационной инстанций по имеющимся в деле материалам.

Кроме того, эти доводы также основаны на неверном толковании норм материального права.

В соответствии с п. 1 ст. 730 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору бытового подряда подрядчик, осуществляющий соответствующую предпринимательскую деятельность, обязуется выполнить по заданию гражданина (заказчика) определенную работу, предназначенную удовлетворять бытовые или другие личные потребности заказчика, а заказчик обязуется принять и оплатить работу. Согласно ст. 739 Гражданского кодекса Российской Федерации в случае ненадлежащего выполнения или невыполнения работы по договору бытового подряда заказчик может воспользоваться правами, предоставленными покупателю в соответствии со ст. 503 - 505 Кодекса. В силу п. 4 ст. 503 Гражданского кодекса Российской Федерации вместо предъявления указанных в п. 1 и 2 этой статьи требований покупатель вправе отказаться от исполнения договора розничной купли-продажи и потребовать возврата уплаченной за товар денежной суммы. Таким образом, из содержания закона следует, что в случае обнаружения недостатков в выполненной работе по договору бытового подряда заказчик по своему выбору осуществляет одно из предоставленных ему законом прав, при этом закон не связывает осуществление прав заказчика с характером обнаруженных им в выполненной подрядчиком работе недостатков.

В соответствии с п. 6 ст. 13 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" при удовлетворении судом требований потребителя, установленных законом, суд взыскивает с изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера) за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя штраф в размере пятидесяти процентов от суммы, присужденной судом в пользу потребителя.

Этот самостоятельный вид ответственности за нарушение установленного законом добровольного порядка удовлетворения требований потребителя как менее защищенной стороны договора предусмотрен наряду с гражданско-правовой ответственностью изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера) в целях обеспечения интересов граждан в сфере торговли и оказания услуг, защиты прав потребителей, а также охраны установленного законом порядка торговли и оказания услуг в связи с необходимостью обеспечения надлежащего качества товаров и услуг.

Суд первой инстанции, сославшись на п. 6 ст. 13 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", на неудовлетворение ответчиком в добровольном порядке требований потребителя, пришел к выводу о взыскании с ответчика штрафа в пользу истца.

Этот вывод суда первой инстанции противоречит закону.

Согласно п. 1 ст. 46 Бюджетного кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 19 декабря 2005 года N 159-ФЗ, действовавшей на период рассмотрения дела судом первой и второй инстанций) штрафы подлежали зачислению в бюджеты городских округов и муниципальных районов, городов федерального значения Москвы и Санкт-Петербурга по месту нахождения органа или должностного лица, принявшего решение о наложении штрафа, если иное не предусмотрено Бюджетным кодексом и другими законодательными актами Российской Федерации. Перечень штрафов и иных изъятий за нарушение законодательства Российской Федерации, зачисляемых в федеральный бюджет, а также нормативы отчислений определены Федеральным законом от 19 декабря 2006 года N 238-ФЗ "О федеральном бюджете на 2007 год". Штрафы, взыскиваемые за нарушение законодательства о защите прав потребителей, в этом перечне отсутствуют, следовательно, в федеральный бюджет эти суммы не взыскивались.

Согласно подп. 7 п. 1 ст. 46 Бюджетного кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 26 апреля 2007 года N 63-ФЗ) суммы денежных взысканий (штрафов) за нарушение законодательства Российской Федерации, не предусмотренного п. 1 - 3 этой статьи (а законодательство о защите прав потребителей в этих пунктах не указано), подлежат зачислению в бюджеты бюджетной системы Российской Федерации в следующем порядке: в бюджеты муниципальных районов, городских округов, городов федерального значения Москвы и Санкт-Петербурга по месту нахождения органа или должностного лица, принявшего решение о наложении денежного взыскания (штрафа), по нормативу 100 процентов.

Таким образом, доводы надзорной жалобы о несоответствии закону обжалуемых судебных постановлений в части взыскания штрафа в пользу потребителя не могут быть опровергнуты, являются обоснованными. Решение суда первой инстанции и определение суда второй инстанции (не устранившего ошибку суда первой инстанции по неправильному применению нормы материального права, несмотря на указание об этом в кассационной жалобе) подлежат изменению в указанной части. Поскольку судами допущена ошибка в применении норм материального права, президиум счел возможным принять новое судебное постановление, не передавая дело для нового рассмотрения.

В остальной части судебные постановления оставлены без изменения, надзорная жалоба - без удовлетворения.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 09 апреля 2008 года, дело N 44-Г-33/2008

 

Возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью

 

Суды двух инстанций ошибочно полагали, что на момент освидетельствования заявителя (17 марта 1999 года) отсутствовал утвержденный в установленном порядке перечень заболеваний, возникновение или обострение которых может быть поставлено в зависимость от выполнения работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

 

17 марта 1999 года Главным бюро государственной службы медико-социальной экспертизы по Свердловской области Ш. признан инвалидом третьей группы, установлена причинная связь инвалидности с работами по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Согласно акту освидетельствования степень утраты его трудоспособности составляла 80%.

26 февраля 2004 года в результате очередного медицинского переосвидетельствования Ш. была установлена вторая группа инвалидности, изменена причина инвалидности с "увечья, связанного с аварией на ЧАЭС" на "общее заболевание".

Изменение причины инвалидности было мотивировано ссылкой на Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации и Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 26 мая 1999 года N 198/85, согласно которому установление причинной связи заболевания с последствиями чернобыльской катастрофы должно осуществляться межведомственным экспертным советом или военно-врачебной комиссией.

Не согласившись с действиями по изменению причины инвалидности, Ш. обратился в суд с иском к Министерству социальной защиты населения Свердловской области, федеральному государственному учреждению "Главное бюро медико-социальной экспертизы по Свердловской области" о признании имеющихся у него заболеваний связанными с устранением последствий аварии на Чернобыльской АЭС, об определении утраты трудоспособности бессрочно и о компенсации морального вреда, указав, что, поскольку в установленном порядке был признан инвалидом вследствие аварии на Чернобыльской АЭС, он не должен вновь проходить обследование в межведомственном экспертном совете на предмет установления причинной связи инвалидности с работами по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, а изменение причины инвалидности осуществлено ответчиком в нарушение действующего законодательства.

Решением Ленинского районного суда г. Екатеринбурга, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам, в удовлетворении исковых требований Ш. отказано.

В надзорной жалобе, поданной в Верховный Суд Российской Федерации, Ш. просил отменить как незаконные состоявшиеся по делу судебные постановления и принять новое решение об удовлетворении заявленных им требований.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 26 октября 2007 года дело истребовано в Верховный Суд Российской Федерации и определением судьи Верховного Суда Российской Федерации А.В. Малышкина от 29 января 2008 года направлено для рассмотрения по существу в президиум Свердловского областного суда.

Президиум отменил состоявшиеся по делу судебные постановления по следующим основаниям.

Судебными инстанциями при рассмотрении данного дела допущены существенные нарушения норм материального права.

Принимая решение об отказе в удовлетворении исковых требований, судебные инстанции исходили из того, что на момент освидетельствования заявителя (17 марта 1999 года) отсутствовал утвержденный в установленном порядке перечень заболеваний, возникновение или обострение которых может быть поставлено в зависимость от выполнения работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, поскольку Приказы Министерства здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации от 6 августа 1996 года N 311 и Министерства здравоохранения Российской Федерации от 19 августа 1997 года N 248 об утверждении такого перечня заболеваний были признаны незаконными (недействующими) Решением Верховного Суда Российской Федерации от 04 декабря 1997 года N ГКПИ97-300 со дня их издания.

Суд признал установленным, что причина инвалидности определена истцу на основании не действовавшего на момент освидетельствования перечня, а имеющиеся у него заболевания не входят во вновь утвержденный совместным Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации и Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 26 мая 1999 года N 198/85 Перечень заболеваний, возникновение или обострение которых может быть поставлено в связь с выполнением работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС (далее - Перечень заболеваний).

В связи с этим суды двух инстанций пришли к выводу о том, что установление причинной связи заболевания Ш. с выполнением им работ по устранению последствий аварии на Чернобыльской АЭС должно осуществляться межведомственным экспертным советом, на который возложена такая обязанность.

При этом суды не учли следующее.

В соответствии со ст. 24 Закона Российской Федерации от 15 мая 1991 года N 1244-1 "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" (в редакции, действовавшей до 01 января 2005 года) при установлении учреждениями Государственной службы медико-социальной экспертизы (МСЭ, ранее - ВТЭК) инвалидности в связи с заболеванием в отношении граждан, указанных в п. 3 ч. 1 ст. 13 данного Закона, эта инвалидность признается связанной с выполнением работ по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в безусловном порядке без освидетельствования в межведомственных экспертных советах, военно-врачебных комиссиях или иных органах в том случае, если заболевание включено в Перечень заболеваний, возникновение или обострение которых может быть поставлено в связь с выполнением работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Приказами Министерства здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации от 06 августа 1996 года N 311 и Министерства здравоохранения Российской Федерации от 19 августа 1997 года N 248, утвердившими Перечень заболеваний, возникновение или обострение которых может быть поставлено в связь с выполнением работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, были признаны утратившими силу Приказы от 16 октября 1992 года N 279 и от 23 марта 1993 года N 45, которыми ранее был утвержден перечень таких заболеваний.

Решением Верховного Суда Российской Федерации от 04 декабря 1997 года Приказы Министерства здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации от 06 августа 1996 года N 311 и Министерства здравоохранения Российской Федерации от 19 августа 1997 года N 248 признаны незаконными (недействующими) со дня издания.

Таким образом, была восстановлена юридическая сила Приказов Министерства здравоохранения Российской Федерации от 16 октября 1992 года N 279 и от 23 марта 1993 года N 45, содержавших Перечень заболеваний, возникновение или обострение которых может быть поставлено в связь с выполнением работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Эти Приказы признаны утратившими силу только 06 февраля 2001 года Приказом Министра здравоохранения Российской Федерации N 28, тогда как новый Перечень заболеваний, связанных с выполнением работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, был утвержден совместным Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации и Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 26 мая 1999 года N 198/85, зарегистрированным в Министерстве юстиции Российской Федерации 31 августа 1999 года.

При таких обстоятельствах нельзя признать правильными выводы судебных инстанций о том, что в период с 04 декабря 1997 года по 31 августа 1999 года, в том числе на момент освидетельствования истца, то есть на 17 марта 1999 года, отсутствовал утвержденный перечень заболеваний, указанный в статье 24 приведенного выше Закона.

Утверждение совместным Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации и Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 26 мая 1999 года N 198/85 нового Перечня заболеваний не может повлечь пересмотр причины инвалидности, установленной заявителю в марте 1999 года, поскольку новому нормативному акту не была придана обратная сила.

Существенные нарушения норм материального права, допущенные судебными инстанциями при рассмотрении данного дела, повлияли на исход дела; без их устранения невозможно восстановление нарушенных прав истца, в связи с чем принятые по делу судебные постановления отменены, дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции в ином составе судей.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 12 марта 2008 года, дело N 44-Г-22/2008

 

Споры, вытекающие из кредитного договора

 

Выводы суда о незаключенности кредитного договора и об отсутствии у ответчика вытекающего из него денежного обязательства по возврату кредита не соответствуют указанным в решении суда нормам материального права и фактическим обстоятельствам дела.

 

Закрытое акционерное общество "Банк Русский Стандарт", ссылаясь на наличие соглашения о договорной подсудности (по месту нахождения банка или его представительства), обратилось в Октябрьский районный суд г. Екатеринбурга с иском к С. о взыскании задолженности по кредитному договору в общей сумме 52505 руб. 02 коп. В обоснование своих требований истец указал, что 1 марта 2004 года заключил с ответчиком, согласно ее заявлению, договор о предоставлении и об обслуживании собственной эмитированной банковской карты "Русский Стандарт", в соответствии с условиями которого выдал такую карту С. в пользование и открыл на ее имя банковский счет. Карта была активирована ответчиком, и 26 марта 2004 года ею посредством банкомата сняты со счета (обналичены) находившиеся на нем денежные средства в сумме 30000 руб. Однако возникшее в связи с этим кредитное обязательство ответчиком исполнялось ненадлежащим образом, с неоднократными просрочками очередных платежей, что, по утверждению истца, в соответствии с условиями договора и позволяет ему востребовать в судебном порядке всю сумму долга с причитающимися процентами, комиссией и неустойками.

Ответчик иск не признала, настаивая на том, что указанный истцом кредитный договор с ним не заключала, а полученную по почте банковскую карту сочла подарком за своевременное погашение суммы кредита, предоставленного ей ранее для приобретения в торговой организации холодильника. Об условиях нового кредитования она не была проинформирована, с ней они не согласованы, в чем усматривает нарушение требований Закона Российской Федерации "О защите прав потребителя" и ущемление своих прав как потребителя.

Решением Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга в удовлетворении иска ЗАО "Банк Русский Стандарт" отказано.

В кассационной жалобе истец просил отменить решение суда в связи с несоответствием выводов суда нормам материального права и фактическим обстоятельствам дела.

Судебная коллегия отменила решение суда по следующим основаниям.

Как справедливо указано в кассационной жалобе, оспариваемые выводы суда о незаключенности кредитного договора и об отсутствии у ответчика вытекающего из него денежного обязательства по возврату кредита не соответствуют указанным в решении суда нормам материального права и фактическим обстоятельствам дела.

Согласно ст. 819 Гражданского кодекса Российской Федерации, которой правильно руководствовался суд, по кредитному договору банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуются предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты на нее.

При этом в соответствии с общими правилами ст. 432, 433 Гражданского кодекса Российской Федерации такой договор считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора. Существенными являются условия о предмете договора, условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида, а также все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение. Договор заключается посредством направления оферты (предложения заключить договор) одной из сторон и ее акцепта (принятия предложения) другой стороной, а признается заключенным соответственно в момент получения лицом, направившим оферту, ее акцепта.

В свою очередь согласно специальным правилам ст. 820 Гражданского кодекса Российской Федерации кредитный договор должен быть заключен в письменной форме, несоблюдение которой влечет его недействительность (ничтожность).

Вместе с тем из ст. 434 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что договор в письменной форме может быть заключен как путем составления одного документа, подписанного сторонами, так и путем обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору. Письменная форма договора считается соблюденной, если письменное предложение заключить договор принято в порядке, предусмотренном п. 3 ст. 438 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно последнему совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора (отгрузка товаров, предоставление услуг, выполнение работ, уплата соответствующей суммы и т.п.) считается акцептом, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или не указано в оферте.

Между тем, как видно из материалов дела, взаимоотношения банка и С. этим правилам полностью соответствуют.

Из представленного истцом и приобщенного судом к материалам дела заявления ответчика от 28 августа 2003 года видно, что она выразила свое согласие с тем, что условия предоставления, возврата и оплаты кредита с использованием банковской карты будут определены в действующих в ЗАО "Банк Русский Стандарт" стандартных формах (формулярах), каковыми по своей сути являются упомянутые в судебном решении Общие положения, Условия и Тарифы. При этом С. подтвердила в заявлении, что ознакомлена с ними и согласна на их последующее одностороннее изменение банком, а также согласна со способом доведения информации об этом (посредством размещения на стендах в офисах банка и на его веб-сайте в сети Интернет), что законодательству отнюдь (вопреки заблуждению ответчика и суда) не противоречит. Во всяком случае, иное в ходе разбирательства дела не доказано.

Совершенная между сторонами сделка никем не оспорена и до настоящего времени в установленном законом порядке недействительной не признана. Следовательно, она обязательна для исполнения ее сторонами (ст. 309, 310 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Между тем, если факт получения денег от ЗАО "Банк Русский Стандарт" ответчик не отрицает, то обстоятельства, связанные с исполнением ею своего обязательства по их возврату и оплате кредита, подлежали доказыванию, а представленный истцом расчет задолженности - проверке. Однако суд первой инстанции эти вопросы не исследовал.

Кроме того, судом допущено существенное нарушение норм процессуального права, а именно правил подсудности, поскольку, как следует из имеющейся в материалах дела копии Устава ЗАО "Банк Русский Стандарт", упомянутая кредитная организация находится в г. Москве и не имеет своего представительства в Октябрьском районе г. Екатеринбурга. Между тем сведения об адресе (месте нахождения) обособленных подразделений, к которым относятся представительства, в соответствии с предписаниями п. 3 ч. 2 ст. 10 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" обязательно должны содержаться в уставе любой кредитной организации, а иные локальные акты того же юридического лица им противоречить не могут.

При таких обстоятельствах к юрисдикции Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга данное дело не относится и было принято им к своему производству ошибочно, с нарушением правил подсудности, в связи с чем в соответствии с предписаниями п. 3 ч. 2 ст. 33 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации подлежит передаче на рассмотрение другого районного суда, который при новом рассмотрении дела и следует определить.

Дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 12 февраля 2008 года, дело N 33-310/2008

 

Исковая давность

 

Вывод суда о том, что истцом не пропущен срок исковой давности, является ошибочным.

 

(извлечение)

 

П. обратилась в суд с иском к Т., Администрации Кировградского городского округа о признании недействительным договора передачи квартиры в собственность граждан.

В обоснование требований указала, что на момент приватизации спорной квартиры имела право пользования данным жилым помещением и соответственно право на участие в приватизации. Однако квартира была приватизирована И., она в приватизации спорного жилого помещения не участвовала, от участия в приватизации не отказывалась, согласие на приватизацию не давала. О приватизации квартиры узнала после смерти И. в 2006 году.

Т. и ее представитель исковые требования не признали, пояснив, что истец знала о приватизации квартиры (на заявлении в комиссию по приватизации жилищного фонда ТОО КМК от 16 сентября 1993 года имеется ее подпись о согласии на приватизацию), в квартире не проживала. Просили применить исковую давность.

Администрация Кировградского городского округа своего представителя в суд не направила, о месте и времени проведения судебного заседания извещена надлежащим образом, просила рассмотреть дело в отсутствие ее представителя.

Решением Кировградского городского суда исковые требования П. удовлетворены. Признан недействительным договор передачи квартиры в единоличную собственность И. от 24 сентября 1993 года N 1344.

В кассационной жалобе Т. просила решение суда отменить, ссылаясь на его незаконность и необоснованность.

Судебная коллегия пришла к выводу о том, что судом неправильно применены нормы материального права.

Т. заявляла требование о применении исковой давности. Суд, удовлетворяя иск, исходил из того, что срок исковой давности П. не пропустила, поскольку истец узнала о приватизации квартиры и нарушении ее права после смерти И. в 2006 году, а в силу ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности начал течь с момента, когда П. узнала о нарушении своего права.

С таким выводом суда согласиться нельзя.

В соответствии со ст. 78 Гражданского кодекса РСФСР, ст. 42 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, действовавшими на момент возникновения спорных правоотношений, общий срок защиты права по иску лица, право которого нарушено, устанавливался в три года.

С 01 января 1995 года была введена в действие часть первая нового Гражданского кодекса Российской Федерации. Согласно ст. 10 Федерального закона от 30 ноября 1994 года N 52-ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" установленные частью первой Кодекса сроки исковой давности применяются к тем искам, сроки предъявления которых, предусмотренные ранее действовавшим законодательством, не истекли до 01 января 1995 года. Поскольку к указанной дате срок исковой давности по иску о признании недействительной сделки от 24 сентября 1992 года и применении последствий ее недействительности не истек (по Гражданскому кодексу РСФСР срок истекал 24 сентября 1995 года), к спорным правоотношениям применимы нормы нового Гражданского кодекса в части исковой давности.

В соответствии со ст. 196 Гражданского кодекса Российской Федерации общий срок исковой давности устанавливается в три года.

Для отдельных видов требований в силу п. 1 ст. 197 Гражданского кодекса Российской Федерации законом могут устанавливаться специальные сроки исковой давности.

В соответствии с п. 1 ст. 181 Гражданского кодекса Российской Федерации в первоначальной редакции, действовавшей до 25 июля 2005 года, иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен в течение десяти лет со дня, когда началось ее исполнение.

Исполнение сделки началось 28 сентября 1993 года, срок исковой давности истек 28 сентября 2003 года, П. обратилась в суд 01 марта 2007 года, то есть по истечении срока исковой давности.

Федеральным законом от 21 июля 2005 года N 109-ФЗ "О внесении изменения в статью 181 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" внесены изменения в вышеприведенную норму права.

В соответствии с п. 1 ст. 181 Гражданского кодекса Российской Федерации (в действующей в настоящее время редакции) срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки составляет три года. Течение срока исковой давности по указанному требованию также начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки.

В силу п. 2 ст. 2 Федерального закона "О внесении изменения в статью 181 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" установленный ст. 181 Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции данного Закона) срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки применяется также к требованиям, ранее установленным Гражданским кодексом Российской Федерации, срок предъявления которых не истек до дня вступления в силу настоящего Закона. Федеральный закон "О внесении изменения в статью 181 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" вступил в силу 25 июля 2005 года. К этому моменту срок исковой давности по заявленным истцом требованиям истек.

Таким образом, по оспариваемой сделке подлежит применению срок исковой давности, установленный ст. 181 Гражданского кодекса Российской Федерации в первоначальной редакции. Срок исковой давности по требованиям, заявленным П., истек как по ранее действовавшему законодательству, так и в соответствии с действующей в настоящее время нормой права. Вывод суда о том, что истцом не пропущен срок исковой давности, является ошибочным.

Положения ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, на которые сослался суд, не применимы к спорным правоотношениям, поскольку специальной нормой - ст. 181 Гражданского кодекса Российской Федерации - установлено иное правило, согласно которому срок исковой давности по искам о применении последствий недействительности сделок начинает течь со дня, когда началось исполнение сделки.

Кроме того, вывод о том, что П. узнала о приватизации квартиры и нарушении ее права только после смерти И., суд ничем не обосновал, помимо пояснений истца данное обстоятельство ничем не подтверждено, доказательства в материалах дела отсутствуют.

В силу ст. 205 Гражданского кодекса Российской Федерации в исключительных случаях, когда суд признает уважительной причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца (тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п.), нарушенное право гражданина подлежит защите. Причины пропуска срока исковой давности могут признаваться уважительными, если они имели место в последние шесть месяцев срока давности, а если этот срок равен шести месяцам или менее шести месяцев - в течение срока давности.

Таким образом, в соответствии с вышеприведенной нормой права суду следует выяснить причину пропуска срока исковой давности в последние шесть месяцев и разрешить вопрос о наличии или об отсутствии оснований для восстановления срока исковой давности. При этом обязанность представить доказательства уважительности причин пропуска срока исковой давности лежит на истце.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 10 января 2008 года, дело N 33-66/2008

 

Течение трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, брак которых расторгнут, следует исчислять не со времени прекращения брака, а со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

 

(извлечение)

 

Б. обратился в суд с исковым заявлением к Р. о разделе совместного имущества супругов - трехкомнатной квартиры и признании права на 1/2 долю в праве собственности на указанную квартиру. В обоснование заявленных требований Б. указал следующее. Б. и Р. состояли в браке, в 2003 году брак между ними был расторгнут. В период брака, в 1994 году, он вступил в кооператив. Супруги выплатили в период совместного проживания пай за двухкомнатную квартиру, затем продали ее. Им был получен кредит в 2000 году для приобретения спорной трехкомнатной квартиры. В добровольном порядке ответчик отказалась разрешить спор о его доле в квартире.

Ответчик просила отказать Б. в удовлетворении исковых требований, поскольку истцом пропущен срок исковой давности. В заявлении о применении срока исковой давности от 03 апреля 2007 года ответчик указывала на истечение трех лет с момента расторжения брака.

Решением мирового судьи судебного участка N 2 Нижнесергинского района в удовлетворении иска отказано в связи с пропуском истцом срока исковой давности.

Апелляционным определением Нижнесергинского районного суда решение мирового судьи оставлено без изменения, апелляционная жалоба Б. - без удовлетворения.

В надзорной жалобе Б. просил отменить решение мирового судьи и апелляционное определение и направить дело на новое рассмотрение в связи с существенным нарушением судом закона. Указывал на то, что суд неверно определил начало течения трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе совместно нажитого имущества супругов, брак которых расторгнут. Полагал, что исчисление этого срока должно производиться со дня, когда истец узнал о нарушении своего права (со дня, когда ответчик отказал истцу во вселении в спорную квартиру), а не со времени прекращения брака.

Президиум отменил решение мирового судьи и апелляционное определение по следующим основаниям.

В соответствии с п. 1, 2 ст. 34 Семейного кодекса Российской Федерации имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью; общим имуществом супругов являются также приобретенные за счет общих доходов супругов, в частности, движимые и недвижимые вещи, паи и любое другое нажитое супругами в период брака имущество независимо от того, на имя кого из супругов оно приобретено либо на имя кого или кем из супругов внесены денежные средства.

В соответствии с п. 1, 3 и 7 ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации раздел общего имущества супругов может быть произведен как в период брака, так и после его расторжения по требованию любого из супругов; в случае спора раздел общего имущества супругов, а также определение долей супругов в этом имуществе производятся в судебном порядке; к требованиям супругов о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, применяется трехлетний срок исковой давности.

В соответствии с п. 1 ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", течение трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, брак которых расторгнут (п. 7 ст. 38 Семейного кодекса Российской Федерации), следует исчислять не со времени прекращения брака (дня государственной регистрации расторжения брака в книге регистрации актов гражданского состояния при расторжении брака в органах записи актов гражданского состояния, а при расторжении брака в суде - дня вступления в законную силу решения), а со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (п. 1 ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Таким образом, сам по себе момент прекращения брака при рассмотрении требований о разделе имущества правового значения не имеет. Суду надлежит в целях установления юридически значимых по делу обстоятельств выяснять, нарушено ли право супруга на владение и пользование спорным имуществом после расторжения брака, когда истец узнал или должен был узнать о нарушении своего права, и в зависимости от этого устанавливать, пропущен ли истцом срок исковой давности.

В соответствии с ч. 6 ст. 152 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд в предварительном судебном заседании может рассматривать возражение ответчика относительно пропуска истцом без уважительных причин срока исковой давности для защиты права и установленного федеральным законом срока обращения в суд. При установлении факта пропуска без уважительных причин срока исковой давности или срока обращения в суд судья принимает решение об отказе в иске без исследования иных фактических обстоятельств.

Согласно ч. 4 ст. 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в мотивировочной части решения суда должны быть указаны обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства.

Эти положения материального и процессуального законов (а также разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации) мировым судьей и судом апелляционной инстанции не были учтены при рассмотрении данного дела.

В нарушение приведенных норм права мировым судьей исчисление срока исковой давности произведено с момента расторжения брака, срок начала течения исковой давности, в соответствии со ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, не установлен. Мировой судья признал, что срок исковой давности истцом пропущен и восстановлению не подлежит, поскольку у истца отсутствовали уважительные причины для его пропуска.

Эта ошибка суда первой инстанции не устранена и судом второй (апелляционной) инстанции, несмотря на указание истцом в апелляционной жалобе на неверное применение мировым судьей в этой части материального права по пропуску срока исковой давности (со ссылкой на судебную практику - "Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2006 года"). Истец указывал также, что ответчик не принимала каких-либо действий, препятствующих ему в осуществлении его прав в отношении спорного имущества, до начала 2007 г. В 2007 году он решил вселиться в квартиру, однако ответчик не передала ему ключи.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции 24 июля 2007 года истец вновь указывал на необходимость исчисления срока исковой давности с момента отказа ему во вселении. В мотивировочной части апелляционного определения имеется ссылка на ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, однако начало течения срока исковой давности не установлено, приведены суждения об отсутствии оснований для восстановления срока (со ссылкой на обращение истца за юридической помощью 04 сентября 2001 года, то есть до расторжения брака, без учета того обстоятельства, что трехлетний срок исковой давности в отношении исковых требований о разделе совместного имущества супругов установлен в отношении супругов, брак которых расторгнут).

Таким образом, обжалуемые судебные постановления не могли быть признаны законными, поэтому отменены в связи с существенными нарушениями норм материального и процессуального права, неправильным определением обстоятельств, имеющих значение для дела. Дело направлено на новое рассмотрение мировому судье того же судебного участка.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 20 февраля 2008 года, дело N 44-Г-20/2008

 

Дела, возникающие из публичных правоотношений

 

Действия УГИБДД по отказу в регистрации автомобиля не могли быть признаны не соответствующими закону, поскольку заявитель не представил данные о прохождении автомобилем повторной сертификации после внесения изменения в его конструкцию, следовательно, оснований для возложения на УГИБДД ГУВД Свердловской области обязанности произвести регистрационные действия не имелось.

 

П. обратился в суд с заявлением о признании незаконным отказа МРЭО УГИБДД ГУВД Свердловской области в постановке на регистрационный учет автомашины MITSUBISHI GALANT, 1990 года выпуска, о возложении обязанности поставить автомобиль на регистрационный учет и выдать необходимые регистрационные документы.

В обоснование заявления П. указал, что 26 июня 2006 года он приобрел указанную автомашину, ранее находившуюся на учете в Приморском крае, по договору купли-продажи у Б. на авторынке в г. Новосибирске, оформив справку-счет от 26 июня 2006 года. В июле 2006 года обратился в МРЭО УГИБДД ГУВД Свердловской области за регистрацией транспортного средства. В производстве регистрационных действий ему было отказано в связи с непредоставлением свидетельства о соответствии конструкции транспортного средства требованиям безопасности. В сентябре 2006 года вновь обратился в ГИБДД, представив необходимое свидетельство N 25 АА 455252, однако в регистрации было отказано. Считает отказ в совершении регистрационных действий незаконным: все необходимые документы для совершения регистрационных действий им представлены, включая документ, подтверждающий прохождение сертификации. Просил признать отказ в постановке на регистрационный учет автомобиля незаконным, обязать УГИБДД ГУВД Свердловской области поставить автомобиль на регистрационный учет и выдать необходимые регистрационные документы.

Решением Ленинского районного суда г. Екатеринбурга в удовлетворении заявления П. отказано, действия МРЭО УГИБДД ГУВД Свердловской области по отказу П. в регистрации автомобиля MITSUBISHI GALANT, 1990 года выпуска, признаны законными.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда решение Ленинского районного суда г. Екатеринбурга отменено, принято новое решение, которым заявление П. удовлетворено.

В надзорной жалобе начальник Управления государственной инспекции по безопасности дорожного движения Главного управления внутренних дел Свердловской области просил отменить определение судебной коллегии и направить дело на новое рассмотрение в связи с существенным нарушением судом норм материального права. В качестве оснований для отмены обжалуемого судебного постановления указывал на то, что производство регистрационных действий в отношении автомобиля с измененными идентификационными данными базового транспортного средства, связанными с заменой кузова и двигателя автомобиля, без проведения повторной сертификации противоречит действующему законодательству Российской Федерации.

Президиум отменил определение судебной коллегии по гражданским делам и оставил в силе решение суда первой инстанции по следующим основаниям.

В соответствии с п. 1 ст. 15 Федерального закона от 10 декабря 1995 года N 196-ФЗ "О безопасности дорожного движения" транспортные средства, изготовленные в Российской Федерации или ввозимые из-за рубежа сроком более чем на шесть месяцев и предназначенные для участия в дорожном движении на ее территории, а также составные части конструкций, предметы дополнительного оборудования, запасные части и принадлежности транспортных средств в части, относящейся к обеспечению безопасности дорожного движения, подлежат обязательной сертификации в соответствии с правилами и процедурами, утверждаемыми уполномоченными на то федеральными органами исполнительной власти.

Согласно п. 3 ст. 15 Федерального закона от 10 декабря 1995 года N 196-ФЗ "О безопасности дорожного движения" допуск транспортных средств, предназначенных для участия в дорожном движении на территории Российской Федерации, за исключением транспортных средств, участвующих в международном движении или ввозимых на территорию Российской Федерации на срок не более шести месяцев, осуществляется в соответствии с законодательством Российской Федерации путем регистрации транспортных средств и выдачи соответствующих документов. Регистрация транспортных средств без документа, удостоверяющего его соответствие установленным требованиям безопасности дорожного движения, запрещается.

В силу п. 4 ст. 15 Федерального закона от 10 декабря 1995 года N 196-ФЗ "О безопасности дорожного движения" после внесения изменения в конструкцию зарегистрированных транспортных средств, в том числе в конструкцию их составных частей, предметов дополнительного оборудования, запасных частей и принадлежностей, влияющих на обеспечение безопасности дорожного движения, необходимо проведение повторной сертификации.

В соответствии с подп. "а" п. 11 Положения о Государственной инспекции безопасности дорожного движения Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 15 июня 1998 года N 711, на Госавтоинспекцию возлагается, в частности, обязанность по осуществлению государственного контроля и надзора за соблюдением законодательства Российской Федерации, правил, стандартов, технических норм и других нормативных документов в области обеспечения безопасности дорожного движения, которыми устанавливаются требования в том числе к конструкции и техническому состоянию находящихся в эксплуатации автомототранспортных средств, прицепов к ним и предметов их дополнительного оборудования. Согласно подп. "з" п. 12 указанного Положения Госавтоинспекция для выполнения возложенных на нее обязанностей имеет право не допускать к участию в дорожном движении путем отказа в регистрации и выдаче соответствующих документов, в частности, автомототранспортные средства и прицепы к ним, изготовленные в Российской Федерации или ввозимые на ее территорию сроком более чем на шесть месяцев, или в конструкцию которых внесены изменения, без документов, удостоверяющих их соответствие установленным требованиям безопасности дорожного движения.

В соответствии с п. 2 Правил регистрации автомототранспортных средств и прицепов к ним в Государственной инспекции безопасности дорожного движения Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденных Приказом МВД России от 27 января 2003 года N 59, не подлежат регистрации в Госавтоинспекции и не принимаются к производству регистрационных действий транспортные средства: изготовленные в Российской Федерации, в том числе из составных частей конструкций, предметов дополнительного оборудования, запасных частей и принадлежностей, или ввозимые на ее территорию сроком более чем на шесть месяцев, без представления документов, подтверждающих проведение их сертификации в порядке, установленном законодательством Российской Федерации; конструкция которых или внесенные в конструкцию изменения не соответствуют требованиям действующих в Российской Федерации правил, нормативов и стандартов в области обеспечения безопасности дорожного движения или сведениям, указанным в представленных документах.

Согласно п. 5 указанных Правил регистрация транспортных средств, принадлежащих юридическим лицам и физическим лицам, изменение регистрационных данных, связанное с заменой номерных агрегатов транспортных средств, производятся на основании паспортов транспортных средств, справок-счетов, выдаваемых торговыми организациями и предпринимателями, либо заключенных в установленном порядке договоров или иных документов, удостоверяющих право собственности на транспортные средства и подтверждающих возможность допуска их к эксплуатации на территории Российской Федерации.

Как указывается в определении суда второй инстанции, лицами, участвующими в деле, не оспаривалось, что в автомобиле MITSUBISHI GALANT, 1990 года выпуска, внесены изменения в конструкцию, а именно: заменены агрегаты - двигатель и кузов.

Таким образом, вывод суда первой инстанции (с которым согласился и суд второй инстанции) о том, что регистрация транспортного средства (и его допуск к участию в дорожном движении) после внесения изменений в его конструкцию без проведения повторной сертификации не могла быть произведена на территории Российской Федерации, соответствует приведенным нормам Федерального закона от 10 декабря 1995 года N 196-ФЗ "О безопасности дорожного движения" и нормативных актов, регламентирующих производство регистрационных действий, и является правильным.

При этом, отказывая в удовлетворении заявления, суд первой инстанции исходил из того, что при осуществлении регистрационных действий должны быть представлены документы, подтверждающие прохождение транспортным средством процедуры сертификации в соответствии установленными правилами и процедурами, то есть в соответствии с Правилами по проведению работ в системе сертификации механических транспортных средств и прицепов, утвержденными Постановлением Госстандарта России от 01 апреля 1998 года N 19, так как этот нормативный правовой акт федерального органа исполнительной власти, в силу ст. 46 Федерального закона "О техническом регулировании", подлежит обязательному исполнению до вступления в силу соответствующих технических регламентов, поскольку в части, относящейся к обеспечению безопасности дорожного движения, отвечает целям защиты жизни или здоровья граждан, имущества физических или юридических лиц, государственного или муниципального имущества. Эти суждения суда первой инстанции согласуются с позицией, изложенной в Решении Верховного Суда Российской Федерации от 11 февраля 2005 года N ГКПИ04-1587 об отказе в удовлетворении заявления о признании частично недействующими абз. 2 п. 2, п. 5.1 Правил регистрации автомототранспортных средств и прицепов к ним в Государственной инспекции безопасности дорожного движения МВД Российской Федерации, утвержденных Приказом МВД Российской Федерации от 27 января 2003 года N 59.

Суд второй инстанции при отмене решения суда первой инстанции и принятии нового решения об удовлетворении заявления указал на несогласие с выводом суда о том, что именно на заявителя П., приобретшего автомобиль уже после замены агрегатов, может быть возложена обязанность по проведению повторной сертификации автомобиля MITSUBISHI GALANT, 1990 года выпуска. Между тем никакая обязанность решением суда на заявителя не возлагалась, а было признано не подлежащим удовлетворению заявление о возложении на МРЭО УГИБДД ГУВД Свердловской области обязанности по производству регистрационных действий.

При этом судом второй инстанции не учтено, что согласно абз. 2 п. 2 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, а в ст. 1 Федерального закона от 10 декабря 1995 года N 196-ФЗ "О безопасности дорожного движения" закреплено, что задачами данного Федерального закона являются охрана жизни, здоровья и имущества граждан, защита их прав и законных интересов, а также защита интересов общества и государства путем предупреждения дорожно-транспортных происшествий, снижения тяжести их последствий.

Сертификация, как деятельность по подтверждению соответствия продукции (процесса, услуги) конкретному стандарту или другому нормативному документу, завершается выдачей соответствующего документа (в отношении транспортных средств - одобрением типа транспортного средства), подтверждающего, что транспортное средство соответствует техническим требованиям. Суд первой инстанции в мотивировочной части решения привел мотивы непризнания представленного заявителем свидетельства о соответствии конструкции транспортного средства требованиям безопасности 25 АА 455252, выданного главным государственным инспектором безопасности дорожного движения ОГИБДД Ольгинского РОВД, как документа, подтверждающего прохождение автомобилем повторной сертификации.

Действия УГИБДД по отказу в регистрации автомобиля не могли быть признаны не соответствующими закону, поскольку заявитель не представил данные о прохождении автомобилем повторной сертификации после внесения изменения в его конструкцию, следовательно, оснований для возложения на УГИБДД ГУВД Свердловской области обязанности произвести регистрационные действия не имелось.

На основании изложенного определение судебной коллегии не может быть признано законным в связи с неправильным применением норм материального права и подлежит отмене с оставлением в силе решения суда первой инстанции.

 

Постановление

президиума Свердловского областного суда

от 05 марта 2008 года, дело N 44-Г-18/2008

 

Признавая обоснованность отказа Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга в постановке на учет заявителя в качестве нуждающегося в предоставлении жилого помещения по договору социального найма, суд ошибочно полагал, что учет граждан, имеющих право на жилое помещение по основаниям п. 4 ч. 1 ст. 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, осуществляется не органами местного самоуправления, а Правительством Свердловской области.

 

К. обратился в суд с заявлением об оспаривании решения Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга (далее - Администрация) от 18 мая 2007 года N 01-2-05573, которым ему отказано в постановке на учет в качестве нуждающегося в предоставлении жилого помещения по договору социального найма.

В обоснование своих доводов заявитель указал на то, что является нуждающимся в предоставлении жилого помещения по договору социального найма на основании п. 4 ч. 1 ст. 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, так как имеет право на дополнительную жилую площадь по состоянию здоровья ввиду наличия у него инвалидности I группы и хронического заболевания, при котором невозможно совместное проживание граждан в одной квартире. В настоящее время проживает совместно с дочерью Н. и ее сыном Г., являющимся ребенком-инвалидом, в однокомнатной квартире общей площадью 36,5 кв. м, жилой - 15,8 кв. м.

Считает отказ Администрации в постановке на учет в качестве нуждающегося незаконным, в связи с чем просил суд возложить на Администрацию Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга обязанность произвести действия по регистрации и постановке его на учет в качестве нуждающегося для предоставления жилого помещения по договору социального найма во внеочередном порядке.

В судебное заседание заявитель не явился, о времени и месте рассмотрения дела был извещен надлежащим образом.

Представитель Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга возражал против доводов заявления, ссылаясь на правомерность отказа К. в постановке на учет для предоставления жилья по договору социального найма, поскольку в силу ч. 2 ст. 49 Жилищного кодекса Российской Федерации на органы местного самоуправления возложена обязанность по предоставлению жилого помещения по договору социального найма муниципального жилищного фонда только малоимущим гражданам. В связи с этим на основании постановления Главы города Екатеринбурга от 26 июня 2006 года N 569 на районные администрации возложена обязанность по ведению учета только малоимущих граждан. Учет нуждающихся, имеющих право на предоставление жилья по иным основаниям, установленным ч. 3 ст. 49 Жилищного кодекса Российской Федерации, за счет жилищного фонда Российской Федерации или жилищного фонда субъекта Российской Федерации, на районные администрации не возложен. По изложенным основаниям просил отказать в удовлетворении заявления.

Решением Орджоникидзевского районного суда г. Екатеринбурга в удовлетворении заявления К. отказано.

В кассационной жалобе К. просил решение суда отменить и принять по делу новое решение об удовлетворении заявления, указывая на то, что суд, признав его право на получение жилого помещения по договору социального найма, необоснованно отказал в удовлетворении заявления, что повлекло нарушение его жилищных прав.

Судебная коллегия отменила решение суда по следующим основаниям.

Согласно ч. 1 ст. 6 Федерального закона от 29 декабря 2004 года N 189-ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" с 1 марта 2005 года принятие на учет граждан в целях последующего предоставления им по договорам социального найма жилых помещений в государственном или муниципальном жилищном фонде осуществляется по основаниям и в порядке, которые предусмотрены Жилищным кодексом Российской Федерации.

Основания признания граждан нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, установлены ст. 51 Жилищного кодекса Российской Федерации.

В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 51 Жилищного кодекса Российской Федерации признаются нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, граждане, являющиеся нанимателями жилых помещений по договорам социального найма, членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма или собственниками жилых помещений, членами семьи собственника жилого помещения, проживающими в квартире, занятой несколькими семьями, если в составе семьи имеется больной, страдающий тяжелой формой хронического заболевания, при которой совместное проживание с ним в одной квартире невозможно, и не имеющими иного жилого помещения, занимаемого по договору социального найма или принадлежащего на праве собственности. Перечень соответствующих заболеваний устанавливается Правительством Российской Федерации.

Порядок принятия на учет граждан в целях последующего предоставления им по договорам социального найма жилых помещений в государственном или муниципальном жилищном фонде установлен ст. 52 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Частью 2 ст. 52 Жилищного кодекса Российской Федерации определено, что состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях имеют право указанные в ст. 49 настоящего Кодекса категории граждан, которые могут быть признаны нуждающимися в жилых помещениях.

Принятие на учет граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях осуществляется органом местного самоуправления (далее - орган, осуществляющий принятие на учет) на основании заявлений данных граждан (далее - заявления о принятии на учет), поданных ими в указанный орган по месту своего жительства.

С заявлением о принятии на учет должны быть представлены документы, подтверждающие право соответствующих граждан состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях.

Решение о принятии на учет или об отказе в принятии на учет должно быть принято по результатам рассмотрения заявления о принятии на учет и иных представленных в соответствии с ч. 4 ст. 52 Жилищного кодекса Российской Федерации документов органом, осуществляющим принятие на учет, не позднее чем через тридцать рабочих дней со дня представления указанных документов в данный орган.

При этом согласно ч. 1 ст. 54 Жилищного кодекса Российской Федерации отказ в принятии граждан на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях допускается в случае, если: 1) не представлены предусмотренные ч. 4 ст. 52 настоящего Кодекса документы; 2) представлены документы, которые не подтверждают право соответствующих граждан состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях; 3) не истек предусмотренный ст. 53 настоящего Кодекса срок.

В силу ч. 3 приведенной нормы права решение об отказе в принятии на учет может быть обжаловано в судебном порядке.

Как установлено судом и видно из материалов дела, К. является инвалидом I группы по общему заболеванию, что подтверждается справкой МСЭ-2004 от 05 мая 2005 года N 0210826. Согласно протоколу КЭК от 13 мая 2005 года N 626 заявитель имеет право на дополнительную жилую площадь на основании п. 3 Перечня тяжелых форм хронических заболеваний, при которых невозможно совместное проживание граждан в одной квартире, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 16 июня 2006 года N 378; по сообщению N 1675 психиатрической больницы N 3 г. Екатеринбурга К. по состоянию здоровья имеет жилищные льготы для предоставления дополнительной жилой площади на основании указанного Постановления Правительства Российской Федерации.

На основании представленных К. документов суд правомерно признал установленным наличие у заявителя как нуждающегося в дополнительной жилой площади по договору социального найма права на предоставление жилого помещения по договору социального найма на основании п. 4 ч. 1 ст. 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, что Администрацией Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга не оспаривалось.

Однако, признавая обоснованность отказа Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга в постановке на учет заявителя в качестве нуждающегося в предоставлении жилого помещения по договору социального найма, суд исходил из того, что учет граждан, имеющих право на жилое помещение по основаниям п. 4 ч. 1 ст. 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, осуществляется не органами местного самоуправления, а Правительством Свердловской области, поскольку в силу ч. 3 ст. 49 Жилищного кодекса Российской Федерации жилые помещения иным категориям граждан (к которым относится заявитель) предоставляются за счет жилищного фонда Свердловской области. В решении К. разъяснено право обратиться непосредственно в Правительство Свердловской области.

Судебная коллегия не согласилась с таким выводом суда по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 3 ст. 49 Жилищного кодекса Российской Федерации жилые помещения жилищного фонда Российской Федерации или жилищного фонда субъекта Российской Федерации по договору социального найма предоставляются иными федеральными законами или законами субъектов Российской Федерации категориям граждан, признанных по установленным настоящим Кодексом основаниям нуждающимися в жилых помещениях.

Согласно ст. 17 Федерального закона от 24 ноября 1995 года N 181-ФЗ (в редакции от 01 декабря 2007 года с изменениями и дополнениями, вступившими в силу с 01 апреля 2008 года) "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" инвалидам может быть предоставлено жилое помещение по договору социального найма общей площадью, превышающей норму предоставления на одного человека (но не более чем в два раза), при условии, если они страдают тяжелыми формами хронических заболеваний, предусмотренных перечнем, устанавливаемым Правительством Российской Федерации.

Частью 7 ст. 52 Жилищного кодекса Российской Федерации предусматривается, что порядок ведения органом местного самоуправления учета граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях устанавливается законом соответствующего субъекта Российской Федерации.

Статьей 6 Областного закона от 20 февраля 2006 года N 3-ОЗ "Об учете граждан для целей предоставления жилых помещений государственного жилищного фонда Свердловской области социального использования" регламентирован порядок подачи заявлений о принятии на учет и направления иных документов, являющихся основанием для принятия граждан на учет.

Частью 1 данной нормы права предусмотрено, что заявления о принятии на учет подаются, а иные документы, являющиеся основаниями для принятия граждан на учет, направляются в областные исполнительные органы государственной власти Свердловской области или территориальные исполнительные органы государственной власти Свердловской области, к полномочиям которых в соответствии с нормативными правовыми актами Свердловской области, принимаемыми Губернатором Свердловской области или Правительством Свердловской области, отнесено рассмотрение документов, являющихся основаниями для принятия граждан на учет.

Судом кассационной инстанции установлено, что в настоящее время на территории Свердловской области органы, указанные в ч. 1 ст. 6 Областного закона N 3-ОЗ, не созданы.

Однако судебная коллегия считает, что это обстоятельство само по себе не может служить основанием нарушения права К. на постановку его на учет в качестве нуждающегося в жилом помещении для предоставления ему в дальнейшем жилого помещения по договору социального найма как лицу, которое является, в силу п. 4 ч. 1 ст. 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, нуждающимся в таком жилье.

Исходя из положений ст. 52 Жилищного кодекса Российской Федерации органом, осуществляющим принятие на учет граждан, нуждающихся в жилых помещениях, является орган местного самоуправления, обязанный в том числе осуществлять постановку на учет в качестве нуждающихся всех категорий граждан, указанных в ст. 49 Жилищного кодекса Российской Федерации, до создания органов, указанных в ч. 1 ст. 6 Областного закона N 3-ОЗ.

В связи с этим судебная коллегия не может согласиться с выводом суда первой инстанции о законности отказа Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга заявителю в постановке на учет в качестве нуждающегося в предоставлении жилого помещения по договору социального найма.

Исходя из конкретных обстоятельств дела и учитывая, что К., являющийся инвалидом I группы, страдающий тяжелым хроническим психическим заболеванием, вынужден проживать в одной комнате совместно с дочерью и ее ребенком, также являющимся инвалидом, принимая во внимание наличие документов, подтверждающих его право на дополнительную жилую площадь по договору социального найма и свидетельствующих о проживании его с дочерью Н. и ее сыном Г., 1992 года рождения, в однокомнатной квартире, об отсутствии у заявителя другого жилого помещения в собственности, судебная коллегия отменила постановленное судом решение и приняла новое решение об удовлетворении заявления К.

Отказ Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга в постановке на учет К. в качестве нуждающегося в предоставлении жилого помещения по договору социального найма признан незаконным.

На Администрацию Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга возложена обязанность поставить на учет К. в качестве нуждающегося в предоставлении жилого помещения по договору социального найма на основании Областного закона от 27 апреля 2007 года N 40-ОЗ "О предоставлении гражданам жилых помещений государственного жилищного фонда Свердловской области".

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 15 января 2008 года, дело N 33-24/2008

 

Процессуальные вопросы

 

Прекращение производства по делу

 

В соответствии с действующим законодательством только стороны третейского разбирательства могут в предусмотренных законом случаях оспаривать решение третейского суда.

 

Широкореченская квартирно-эксплуатационная часть обратилась в суд с заявлением об отмене решения третейского суда от 25 декабря 2006 года, которым признан недействительным договор купли-продажи квартиры от 26 сентября 2005 года, заключенный между Ж., Ю. и М., стороны приведены в первоначальное положение.

Определением Ленинского районного суда г. Екатеринбурга заявление удовлетворено, решение третейского суда отменено.

В частной жалобе Ж. просил определение отменить как незаконное.

Судебная коллегия отменила определение суда по следующим основаниям.

Согласно ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд прекращает производство по делу в случае, если дело не подлежит рассмотрению и разрешению в суде в порядке гражданского судопроизводства по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 134 настоящего Кодекса.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судья отказывает в принятии искового заявления в случае, если: заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке; заявление предъявлено в защиту прав, свобод или законных интересов другого лица государственным органом, органом местного самоуправления, организацией или гражданином, которым настоящим Кодексом или другими федеральными законами не предоставлено такое право; в заявлении, поданном от своего имени, оспариваются акты, которые не затрагивают права, свободы или законные интересы заявителя.

В силу ст. 40 Федерального закона от 24 июля 2002 года N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" решение третейского суда может быть оспорено участвующей в деле стороной путем подачи заявления об отмене решения в компетентный суд в течение трех месяцев со дня получения решения третейского суда, если в третейском соглашении не предусмотрено, что решение третейского суда является окончательным.

Статья 2 указанного Закона следующим образом определяет понятие сторон третейского разбирательства: стороны третейского разбирательства - организации - юридические лица, граждане, осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица и имеющие статус индивидуального предпринимателя, физические лица, которые предъявили в третейский суд иск в защиту своих прав и интересов либо которым предъявлен иск.

Согласно ч. 1 ст. 418 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, решение третейского суда, принятое на территории Российской Федерации, может быть оспорено сторонами третейского разбирательства путем подачи заявления об отмене решения третейского суда в соответствии со ст. 419 настоящего Кодекса.

Следовательно, в соответствии с Федеральным законом "О третейских судах в Российской Федерации", Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации только стороны третейского разбирательства могут в предусмотренных законом случаях оспаривать решение третейского суда.

В нарушение указанных требований закона суд принял и рассмотрел заявление Широкореченской квартирно-эксплуатационной части, которая стороной третейского соглашения не являлась.

Таким образом, заявление не подлежало рассмотрению в суде. Судебная коллегия прекратила производство по делу.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 19 февраля 2008 года, дело N 33-1275/2008

 

Оставление заявления без рассмотрения

 

Поскольку Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации не допускает возможности оспаривания в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, решений и действий (бездействия) учреждений, предприятий, организаций, их объединений и общественных объединений, то такие дела должны рассматриваться по правилам искового производства, в том числе с соблюдением общих правил подсудности, как дела по спорам о защите субъективного права.

 

П. обратился в суд с заявлением об оспаривании законности решения Федерального государственного учреждения "Палата по патентным спорам Федеральной службы по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам" (далее - ФГУ "Палата по патентным спорам") от 18 мая 2007 года об отказе в удовлетворении поданного им в Федеральную службу по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам возражения на решение об отказе в выдаче патента от 29 января 2007 года по заявке N 2000 на изобретение.

В судебном заседании П. поддержал свое заявление.

ФГУ "Палата по патентным спорам" своего представителя в судебное заседание не направило, о времени и месте рассмотрения дела извещено надлежащим образом.

Судом постановлено определение, которым производство по делу прекращено по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 134, абз. 2 ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В частной жалобе П. указывал на неправильное применение судом норм материального и процессуального права и просил определение отменить.

Судебная коллегия отменила определение суда по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд прекращает производство по делу в случае, если дело не подлежит рассмотрению и разрешению в суде в порядке гражданского судопроизводства по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 134 настоящего Кодекса, в частности если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке. При этом под иным судебным порядком понимается порядок, предусмотренный Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях, Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации.

Прекращая производство по делу по указанному основанию, суд тем не менее не разъяснил заявителю, в каком ином судебном порядке должно разрешаться такое заявление.

Вывод суда о том, что данное заявление не может быть рассмотрено в порядке, предусмотренном гл. 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, так как заявителем оспаривается решение, которое принято Федеральным государственным учреждением "Палата по патентным спорам Федеральной службы по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам" - самостоятельным юридическим лицом, в компетенцию которого входит принятие такого решения, не дает оснований для прекращения производства по делу по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 134, ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, поскольку такое заявление может быть рассмотрено в порядке искового судопроизводства.

В соответствии с п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 января 2003 года N 2 "О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации" Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации не допускает возможности оспаривания в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, решений и действий (бездействия) учреждений, предприятий, организаций, их объединений и общественных объединений, в связи с чем такие дела должны рассматриваться по правилам искового производства, в том числе с соблюдением общих правил подсудности, как дела по спорам о защите субъективного права.

Согласно п. 10 указанного Постановления, если наличие спора о праве, подведомственного суду, выяснится при рассмотрении дела в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, то суд на основании ч. 4 ст. 1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации применяет норму, регулирующую сходные отношения в особом производстве (ч. 3 ст. 263 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), и выносит определение об оставлении заявления без рассмотрения, в котором разъясняет заявителю и другим заинтересованным лицам их право разрешить спор в порядке искового производства.

Суд не учел указанные нормы закона и положения Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и безосновательно прекратил производство по делу, что препятствует заявителю вновь обратиться в суд с таким требованием.

Судебная коллегия направила дело в тот же суд на новое рассмотрение, в ходе которого рекомендовала суду обсудить вопрос о том, имеется ли в данном случае спор о праве.

 

Определение

судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда

от 15 января 2008 года, дело N 33-181/2008

 

ИНФОРМАЦИЯ

ОБОБЩЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СУДЕЙ ФЕДЕРАЛЬНЫХ СУДОВ

И МИРОВЫХ СУДЕЙ, ДЕЙСТВУЮЩИХ В ПРЕДЕЛАХ

УРАЛЬСКОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО ОКРУГА, ПО НАПРАВЛЕНИЮ

СУДЕБНЫХ ПОРУЧЕНИЙ ОБ ОКАЗАНИИ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПРАВОВОЙ ПОМОЩИ

И ИСПОЛНЕНИЮ ИНОСТРАННЫХ СУДЕБНЫХ ПОРУЧЕНИЙ ЗА 2007 ГОД

С ОТРАЖЕНИЕМ ДОПУСКАЕМЫХ СУДАМИ ТИПИЧНЫХ НАРУШЕНИЙ

 

В целях организации надлежащего исполнения обязательств Российской Федерации в сфере оказания международной правовой помощи Управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Уральскому федеральному округу (далее - Управление) проведено обобщение результатов деятельности судей федеральных судов и мировых судей, действующих в пределах Уральского федерального округа, по направлению судебных поручений об оказании международной правовой помощи и исполнению иностранных судебных поручений за 2007 год с отражением допускаемых судами типичных нарушений.

Необходимость направления запросов об оказании международной правовой помощи, поступающих в Управление, возникает в случае, когда российскими и иностранными судами рассматриваются гражданские и уголовные дела и один или несколько участников судебного процесса находятся вне пределов государства, в котором ведется судопроизводство.

Из поступивших в 2007 году судебных поручений 59% составили судебные поручения компетентных органов иностранных государств, направленные в российские суды для исполнения (1214), и 41% (859) - судебные поручения российских судов, направленные для исполнения в иностранные государства.

Количество иностранных судебных поручений возросло в 2007 году по сравнению с 2006 годом на 97% (с 616 в 2006 году до 1214 судебных поручений в 2007 году), а количество российских увеличилось на 38% (с 623 в 2006 году до 859 в 2007 году).

Приведенные данные свидетельствуют о том, что иностранные суды активнее используют возможность обращения за оказанием международной правовой помощи в российские суды.

Анализ поступивших в Управление судебных поручений показал, что российскими компетентными органами уделяется недостаточное внимание качеству исполнения судебных поручений.

Так, в 2007 году Управлением возвращено по различным основаниям в суды Уральского федерального округа для надлежащего оформления в связи с нарушением норм международного права 129 судебных поручений, что составляет 15% от 859 поступивших в 2007 году российских судебных поручений.

Для сравнения: в 2006 году Управлением было возвращено для надлежащего оформления 8,6% от 623 поступивших российских судебных поручений.

Таким образом, вместе с увеличением количества направляемых поручений снижается качество их оформления.

Основными международными договорами, по которым судами допускаются нарушения, являются: Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Минск, 1993), Конвенция о вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским или торговым делам (Гаага, 1965), Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам (Страсбург, 1959), Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (Киев, 1992).

Учитывая большой объем поступающих в Управление судебных поручений, составленных судами в соответствии с Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной в Минске в 1993 году (далее - Конвенция 1993 года), следует отметить, что подавляющее большинство нарушений допускается именно при оформлении запросов о правовой помощи в соответствии с указанной Конвенцией.

Нарушаются требования ст. 11 Конвенции 1993 года об оформлении подтверждения о вручении документов.

Общим недостатком является то, что указанный документ не подтверждается подписью получателя и подписью судьи, не скрепляется гербовой печатью запрашиваемого учреждения.

В нарушение п. 4 ст. 8 Конвенции 1993 года судами не принимаются необходимые меры для установления адреса указанных в судебных поручениях лиц в случаях, когда их точный адрес неизвестен.

При исполнении судебных поручений иностранных судов суды Уральского федерального округа нарушают требования ст. 13 Конвенции 1993 года о действительности документов, направляемых на территории иностранных государств: на документах, составленных в связи с исполнением судебных поручений, отсутствуют гербовые печати судов.

Нередко судами Уральского федерального округа не учитывается сложившаяся международная практика заблаговременного извещения граждан о дне судебного разбирательства.

Как правило, извещение граждан должно производиться за 6 - 8 месяцев до начала судебного разбирательства.

Несоблюдение указанных требований влечет за собой отказ компетентных органов запрашиваемого государства в его исполнении.

Несмотря на неоднократные разъяснения, из судов продолжают поступать извещения, в которых указана дата судебного разбирательства, неприемлемая для осуществления процедуры вручения документов на территории иностранного государства.

Статьей 53 Конвенции 1993 года предусмотрен перечень документов, прилагаемых к ходатайствам о разрешении принудительного исполнения решений судов.

Однако имеют место случаи необоснованного приобщения российскими судами к ходатайствам исполнительных документов о взыскании денежных сумм с должников на территориях иностранных государств, хотя исполнительные документы, вынесенные на территории Российской Федерации в соответствии с требованиями законодательства Российской Федерации, не имеют юридической силы на территориях иностранных государств, поскольку порядок принудительного исполнения определяется по законодательству тех государств, на территориях которых должно быть осуществлено принудительное исполнение.

По-прежнему проблематичной остается работа судов Уральского федерального округа по исполнению международных поручений, а также по составлению поручений, направляемых на территории иностранных государств, в соответствии с Конвенцией о вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским или торговым делам 1965 года (далее - Конвенция 1965 года).

Не всегда применяются достаточные меры для установления местонахождения лица (ответчика, свидетеля), в отношении которого испрашивается международная помощь.

Суды, действующие в пределах Уральского федерального округа, получившие запросы об оказании правовой помощи, должны иметь в виду, что при возврате документов, подтверждающих их исполнение или невозможность исполнения (в данном случае - сертификатов), необходимо учитывать наличие подписи получателя, информации о наименовании врученных документов с указанием количества листов, о наименовании и местонахождении компетентного органа, исполнившего запрос, а также о времени и способе вручения документов.

Предусмотренные Конвенцией 1965 года сертификаты, подтверждающие вручение судебных документов, должны быть подписаны судьей и скреплены гербовой печатью суда.

Европейская Конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 года (далее - Европейская конвенция) предусматривает оказание правовой помощи в судопроизводстве в отношении преступлений, наказание за которые на момент просьбы о помощи подпадает под юрисдикцию юридических органов запрашивающей стороны (ст. 1).

Как правило, в суды Уральского федерального округа через Управление поступают судебные материалы, предназначенные для вручения запрашиваемой Стороне в соответствии с условиями вышеуказанной Конвенции. Факт вручения, согласно п. 2 ст. 7 Европейской конвенции, подтверждается распиской, датированной и подписанной адресатом.

Однако, несмотря на разъяснения о том, что судебные документы, адресованные обвиняемым, предназначены только для вручения, суды при изучении материалов затрудняются в исполнении запросов: не заполняются расписки, подтверждающие вручение, либо в Управление направляется информация об отказе в допросе обвиняемых.

Неправильное истолкование судами запросов в свою очередь затрудняет своевременное исполнение международных поручений.

В то же время запросы российских судов, адресованные компетентным органам иностранных государств, поступающие в Управление, свидетельствуют о проблемах правильного применения международной правовой базы.

Так, в судебных поручениях неверно даются ссылки на нормы применяемого международного договора; не указываются необходимые данные о том, кем в гражданском судопроизводстве являются лица, в отношении которых надлежит произвести отдельные процессуальные действия, предусмотренные международными договорами; не прилагаются нотариально удостоверенные переводы на язык запрашиваемого государства.

Кроме того, в соответствии с Заявлением Российской Федерации к Конвенции о вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским или торговым делам 1965 года суды должны направлять запросы о вручении документов по делам, находящимся в их производстве, непосредственно в центральный орган запрашиваемого государства, минуя МИД России и Минюст России.

Несмотря на это, отдельные суды, действующие в пределах Уральского федерального округа, не учитывают указанные требования, необоснованно направляя поручения о вручении документов в Управление.

Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 года (далее - Соглашение) предусматривает приведение в исполнение решений арбитражных судов на территориях стран - участниц СНГ.

Статьей 5 Соглашения предусмотрено взаимное оказание судами государств - участников СНГ правовой помощи.

При оказании правовой помощи компетентные суды сносятся друг с другом непосредственно (минуя территориальные органы Минюста России и МИД России).

Вместе с тем арбитражные суды не учитывают вышеуказанные положения Соглашения, направляя поручения непосредственно в Управление.

Следует заметить, что организация и оказание международной правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам в рамках исполнения обязательств, вытекающих из международных договоров Российской Федерации, являются одним из приоритетных направлений деятельности.

Во избежание нарушений неотъемлемых прав граждан при рассмотрении судами гражданских и уголовных дел судам, расположенным на территории Уральского федерального округа, необходимо должным образом организовать работу по исполнению международных обязательств в сфере судопроизводства, усилить контроль за оформлением и исполнением судебных поручений и принять меры к дополнительному разъяснению судьям международной нормативно-правовой базы Российской Федерации в части оказания правовой помощи, поскольку речь идет о международном престиже Российской Федерации.

Необходимо исключить направление судебных поручений, составленных в соответствии с требованиями Конвенции 1965 года, через Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Уральскому федеральном округу.

 

Управление Министерства юстиции

Российской Федерации

по Уральскому федеральному округу

 

ИНФОРМАЦИОННОЕ ПИСЬМО

 

В связи с обращением управляющего Отделением Пенсионного фонда Российской Федерации по Свердловской области по вопросу об освобождении Пенсионного фонда Российской Федерации (далее - Пенсионный фонд) и его территориальных органов от уплаты госпошлины при подаче исков в суды общей юрисдикции о взыскании обязательных платежей, пеней, штрафов, а также в целях формирования единой судебной практики по рассмотрению дел указанной категории судебная коллегия по гражданским делам дает следующие разъяснения.

При обращении в суды общей юрисдикции с исковыми заявлениями о взыскании обязательных платежей, пеней, штрафов и финансовых санкций в соответствии со ст. 25 Федерального закона от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" и ст. 17 Федерального закона от 01 апреля 1996 года N 27-ФЗ "Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования" территориальные органы Пенсионного фонда Российской Федерации по Свердловской области освобождаются от уплаты государственной пошлины.

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2005 года N 25 "О некоторых вопросах, возникших у судов при рассмотрении дел, связанных с реализацией гражданами права на трудовые пенсии" по своему организационно-правовому статусу Пенсионный фонд Российской Федерации и его территориальные органы не включены в перечень лиц, обладающих льготами по уплате госпошлины при обращении в суды общей юрисдикции (подп. 19 п. 1 ст. 333.36 Налогового кодекса Российской Федерации). Однако данный перечень не является исчерпывающим. Напротив, названная статья предусматривает, что наряду с государственными органами и органами местного самоуправления от уплаты государственной пошлины освобождаются и иные органы, обращающиеся в защиту государственных и общественных интересов.

Исходя из смысла п. 1 ст. 333.36 Налогового кодекса Российской Федерации льгота по уплате государственной пошлины названным субъектам предоставляется только в тех случаях, когда эти субъекты участвуют в деле в порядке ч. 1 ст. 46 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, обращаются в суд с заявлением в защиту публичных интересов и выступают в качестве процессуальных истцов (заявителей).

В силу ст. 13 Федерального закона от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", осуществляя реализацию прав застрахованных лиц на государственное социальное обеспечение, гарантированное статьей 39 Конституции Российской Федерации, Пенсионный фонд Российской Федерации и его территориальные органы имеют право представлять интересы застрахованных лиц перед страхователями. Указанным Федеральным законом Пенсионный фонд уполномочен составлять проект бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации и обеспечивать исполнение указанного бюджета.

Обеспечение исполнения бюджета Пенсионным фондом Российской Федерации напрямую зависит от поступления страховых взносов на обязательное пенсионное страхование, обязанность по уплате которых предусмотрена пунктом 2 статьи 14 вышеуказанного Закона. В случае неисполнения страхователями указанной нормы территориальные органы Пенсионного фонда Российской Федерации на основании ст. 25 вышеназванного Федерального закона обязаны взыскать задолженность и впоследствии поступившие в погашение названной задолженности суммы учесть на индивидуальных лицевых счетах застрахованных лиц, работающих у страхователей.

Таким образом, органы Пенсионного фонда Российской Федерации при обращении в судебные органы с исковыми требованиями о взыскании обязательных платежей и пеней, а также связанных с их учетом штрафов и финансовых санкций выполняют функции взыскателя, выступающего в защиту публичных интересов общества и государства, поэтому имеют право на применение льготы (освобождение) по уплате государственной пошлины при подаче исковых заявлений.

 

Судебная коллегия по гражданским делам

Свердловского областного суда

 

Отдел кодификации,

систематизации законодательства

и обобщения судебной практики

Свердловского областного суда